Афанасьев Глеб Павлович

ЗАКОН  РАВНОВЕСИЯ СИСТЕМ

В.И.Ленин:

“Мы вовсе не смотрим на теорию Маркса как на нечто

законченное и неприкосновенное; мы убеждены, напротив,

что она положила только краеугольные камни той науки,

которую социалисты должны двигать дальше во всех

направлениях, если они не хотят отстать от жизни”.

(Л1, т.4, с.184)

1972

Афанасьев Г.П. Закон равновесия систем (заявка на открытие). -1972, 28 с. (70 с. машинописи).

Представлено описание Заявки на открытие Закон равновесия систем, направленной в Комитет по делам изобретений и открытий при СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР  5 мая 1972 года.

Представлено также принятое по заявке решение.

В работе даны анализ и новые определения основных понятий теории систем: система, связь, отношение, взаимодействие. Вскрыта закономерность устройства любых систем, приведен ряд примеров научного и практического приложения новых понятий и открытой закономерности в области теории систем, диалектики, теории отражения, вычислительной техники.

                Работа может быть полезной для всех, кто занимается разработкой и применением теории систем, диалектики, теории отражения и вычислительной техники.

© Афанасьев Глеб Павлович, 5 мая 1972

Водная часть

Открытие относится к области теории систем

Главная особенность нашего времени – это резко возросшая зависимость настоящего и будущего благополучия и даже самого существования каждого человека и всего человеческого общества от оперативности и эффективности решения всех важнейших задач во всех отраслях деятельности человека.

Главная особенность всех важнейших задач нашего времени – это резкое увеличение в задачах динамики и количества элементов, условий, процессов и их взаимодействий, связей и отношений, а также превращение задач из отраслевых в многоотраслевые, требующие для своего решения согласованных усилий многих и различных специалистов и высокого умения строить сложные системы и связи.

Главная особенность оперативного и эффективного решения задач в наше время – это неизбежная необходимость нового анализа и глубокого понимания понятий: взаимодействие, связь, отношение, система; освоение наиболее общих законов построения систем и связей; создания эффективной теории систем, прогрессивных и эффективных способов и технических средств решения.

Эти особенности, естественно, должны были вызвать и вызвали у всех, кто занимается исследование и построением сложных систем глубокий и активный интерес к наиболее общему знанию о системах и связях и путям его развития и применения при создании систем.

Рассмотрим кратко основные наиболее общие результаты, вопросы, а затем важнейший путь развития этой области знания.

“Тысячелетия прошли с тех пор, как зародилась идея связи всего” (Л1, т.29, с.311), и с тех пор человек понял, как важно знать необходимые связи явлений природы для использования их в своих нуждах, как важно уметь строить связи явлений, чтобы добиваться положительных и избегать нежелательных и опасных результатов в разрешении жизненных задач.

Тогда же человек понял, что различные связи и системы легче строить, если имеешь и умеешь пользоваться их образами, понятиями законами теориями. Это понимание привело в дальнейшем к возникновению науки, состоящей из различных дисциплин и изучающей природу в частностях и в целом.

Тогда же возникло “стремление найти для унификации всех отраслей науки теоретическую основу, образованную минимальным числом понятий и фундаментальных соотношений, из которой логическим путём можно было бы вывести все понятия и соотношения отдельных дисциплин“ (Э2, т.4, с.230). Такой теоретической основой тогда же стала диалектика.

С тех пор наука прошла длинный и трудный путь развития, отмеченный большими успехами и неудачами, давшими абсолютное подтверждение великой, гениальной догадке наших предков о всеобщей связи явлений природы.

Идея всеобщей связи и наиболее общее учение о связи – диалектика стали для науки путеводным компасом, позволившим человеку выбираться из всех тупиков и иллюзий, мистики и суеверия и достигнуть великих результатов, как во всей науке, так и в самой диалектике, а также и в практическом построении систем и освоении явлений природы.

Важнейшим результатом можно считать выводы о природе – причине самой себя, о причинах развития в природе, о превращениях форм движения и его неуничтожимости, о соотношении материального и идеального, об относительной и квантовой природе явлений, о природе эксплуатации человека человеком, создание социалистической системы, освоение атомной энергии, воздушного и космического пространства, разработка теории управления, информации, генетики и т.д.

Достижение этих результатов, конечно, стало возможно только при помощи диалектики” (М1, т.19,322), её сознательного или бессознательного развития, путем постоянного обобщения познания и практики, её сознательного или бессознательного применения в познании и практике.

Наивысшей теоретической и практической ступени развития, оставленной нам предшествующей наукой, диалектика достигла благодаря трудам К.Маркса, Ф.Энгельса, В.Ленина. Обобщив все, существовавшие к их времени основные достижения науки и практики, они создали наиболее точную систему – “аналог и тем самым метод объяснения для происходящих в природе процессов развития, для всеобщих связей природы, для переходов от одной области исследования к другой” (М1, т.20, с.367).

Используя эту наиболее точную модель природы, в том числе общества и мышления, они впервые научно разрешили древнейший вопрос науки о соотношении материального и идеального; показали, что законы природы, общества, мышления – едины; развили имеющиеся законы и важнейшие понятия диалектики и тем самым дали более совершенную универсальную теорию, позволяющую строить практически различные системы, удовлетворяющие жизненным нуждам человека; они дали величайший пример применения диалектики к разрешению сложнейших проблем построения систем, создав теорию человеческого общества без эксплуатации и приступив к её практической реализации, приведшей к рождению социалистического общества.

Достигнув в диалектике марксизма нового более глубокого понимания существующего и разрешив на этой основе ряд важнейших проблем, диалектика, однако, не остановилась в развитии.

“История несёт с собой и новые факты и новые способы исследования, требующие дальнейшего развития теории” (Л1, т.4,с.202), проверки достигнутых результатов и дальнейшего разрешения актуальнейших проблем. Для нового этапа развития диалектики такими фактами и способами стали рождение, развитие и результаты организационной теории, теории информации, кибернетики, генетики, вычислительной техники.

Вместе с ними в науке вновь появился активный интерес к всеобщей связи явлений природы, к уразумению их как систем и “познание взаимной связи процессов, совершающихся в природе, двинулось гигантскими шагами вперед” (М1, т.21, с.303).

Благодаря развитию понятий: организация, система, связь; введению новых: вход и выход, обратная связь, информация, чёрный ящик, кибернетика, генетика и использованию различных форм отображения явлений в виде математических, химических, технических моделей, вновь была подтверждена всеобщая связь явлений природы, получена возможность её нового анализа и предприняты попытки построить её более совершенную теорию.

Ближайшей к марксистской стадии диалектики теорией, возникшей из таких попыток, стала тектология – всеобщая организационная наука А.Богданова (Б1.1).

“Всеобщая организационная наука, стремясь систематизировать организационный опыт человечества в его целом, ставит организационные задачи в их самой общей форме, выясняет самые общие организационные закономерности, поднимаясь до универсальных законов сочетания каких бы то ни было элементов. Для неё организация вещей, организация людей, организация идей (техника, экономика, идеология) лежат не в обособленных плоскостях, а выступают как структурные комбинации вообще” (Б1.2, с.307)

Главной принципиальной особенностью диалектики на стадии тектологии А.Богданова стало изменение её центральной идеи. Если во всей предшествующей диалектике главной была идея всеобщей связи явлений с акцентом внимания на понятии связь (взаимодействие, отношение), то в тектологии А.Богданова главной стала идея всеобщей связи с акцентом внимания на понятии организация, система, то есть была принята более общая научная идея, включающая в себя понятие связи.

Однако, эта главная идея тектологии, являющаяся естественным следствием дальнейшего обобщения и уразумения того, что вся совокупность процессов природы находится в систематической связи, и развитая из этой идеи теория не были восприняты.

Непонятая современниками А.Богданова тектология была отвергнута и забыта, чтобы спустя несколько десятилетий обрести своё второе рождение в качестве предыстории и благодаря Общей теории систем  (ОТС) Л.Берталанфи (Б2.1; Б2.2).

ОТС, открывшая вновь содержание тектологии, стала новой и более удачной попыткой развития диалектики. Её успех был определен тем, что к моменту её появления произошла глубокая и широкая диалектизация науки и практики, и тем, что Л.Берталанфи (независимо от А.Богданова) удалось дать более точное название и эффективное изложение содержания тектологии.

Открыв вновь главную идею тектологии, приняв вместо понятия организация понятие система и создав ОТС, Л.Берталанфи по существу дал новое более глубокое понимание всеобщей связи явлений природы, новое и более точное определение диалектики и возвестил о зарождении нового этапа диалектики – теории систем.

Данная Л.Берталанфи интерпретация природы и явлений как систем, оказалась настолько плодотворной, что для многих учёных теория систем, а значит и диалектика (для некоторых вопреки их собственному пониманию диалектики) стала очевидной основой любых теоретических исследований и познания вообще.

Для лучшего понимания места и значения теории систем интересно отметить несколько потенций, которыми наделяют её крупнейшие современные исследователи.

М.Месарович – возглавляет в США Цент исследования систем: теория систем “…могла бы служить фундаментом для остальных более узких теорий и позволяла бы преодолеть рамки специализации, приведя, в конечном счёте, к более глубокому пониманию мира, в котором мы живём.

Эта теория вызывает не один только научный интерес. Привлечение такой теории необходимо для решения некоторых важных с практической точки зрения задач. В связи с этим построение такой теории стало делом первостепенной важности. Например, в технике (в самом широком смысле этого слова) ощущается необходимость в общей теории, преодолевающей границы специализации и позволяющей создавать системы, охватывающие и людей, и вычислительную технику, и исполнительные механизмы. Точно также в науке полное понимание некоторых явлений или механизма “работы” некоторых реально существующих систем невозможно, если не рассматривать их в контексте более крупной системы, включающей системы, традиционно изучавшиеся различными областями науки” (М4, с.15-16).

Акоф Р. – глава американской школы исследования операций:

“…стремление отыскать общие принципы, применимые как к понятиям, так и к конкретным системам, представляет собой одно из самых многообещающих направлений науки о системах. Это направление может не только устранить разрыв между точными и общественными науками, но и между наукой, с одной стороны, и искусством и литературой, с другой” (А1, с.79).

А.Рапопорт – профессор института психиатрии, США:

“Заслуга общей теории систем состоит в том, что она обратила внимание на возможность существования некоторых весьма общих принципов, относящихся ко всем системам. Открытие таких принципов создало бы конструктивный фактор в деле объединения и генерализации науки, фактор, забытый в процессе становления специальных научных дисциплин” (Р1, с.67).

А.Рапопорта следует дополнить одним важным фактом. Появление теории систем позволило, по-видимому, впервые успешно акцентировать внимание на том, что “предметом изучения различных наук являются в сущности различные системы – социальные, логические, биологические, физические и другие системы, каждая из которых разбивается обычно на множество подсистем, причём это разбиение следует в основном нуждам специализации учёных” (У1.2, с.7).

И следовательно, с появлением теории систем впервые был сделан акцент на том, что стала естественна и необходима классификация наук, где каждая анализирует отдельный вид системы или ряд связанных между собой и переходящих друг в друга систем и где основные определения наук, по-видимому, получатся такими:

1. Полная теория систем – совокупность всех наук.

2. Диалектика или теория систем – наука, предметом которой является всеобщая (для достигнутого уровня знания) система или связь.

3. Специальная теория систем – наука, предметом которой является специальный вид системы или связи, то есть это любая частная наука.

Иначе говоря, с появлением теории систем стало реально дальнейшее развитие классификации наук, данной Гегелем и Лениным: “Всякая наука есть прикладная логика”, где “логика, диалектика и теория познания (не надо 3-х слов: это одно и то же)”, а логика есть учение не о внешних формах мышления, а о законах развития всех материальных, природных и духовных вещей” (Л1, т.29, с.183, 301-302, 84); и данной Энгельсом “классификации наук, из которых каждая анализирует отдельную форму движения или ряд связанных между собой и переходящих друг в друга форм движения” (М1, т.20, с.564).

Преимущества такой классификации наук будут видны в дальнейшем.

Успех ОТС привлек внимание к разработке теории систем многих крупнейших исследователей. Благодаря их усилиям, в этом направлении сегодня достигнуты значительные результаты и выявлены различные подходы в развитии теории систем. Поскольку  они уже достаточно широко освещены в литературе (В5; И1; Л3.2; О2; О3; П1; С2; С3) не будем здесь их рассматривать.

Остановимся теперь еще на одной особенности, которая практически не нашла отражения в литературе и которая имеет огромное значение для будущего диалектики и её новой ступени развития – теории систем.

Особенность эта заключается в том, что предложенное в этой работе понимание преемственности диалектики и теории систем отсутствует и даже отрицается как у представителей классической диалектики, так и у представителей теории систем. Поскольку обе науки есть науки о всеобщей связи явлений природы, то эта особенность есть свидетельство того, что теория систем появилась не как осознанный результат развития содержания и названия диалектики, а стихийно, под давлением внутренних неотложных потребностей прежде всего инженерных дисциплин и естествознания; вместе с тем она есть свидетельство того, что появление теории систем создало иллюзию возникновения новой науки и не обошлось без осложнений как для представителей теории систем, так и для представителей диалектики.

Почему же они вместе и порознь не признали до сих пор в теории систем новую стадию диалектики? Причины достаточно просты.

Представители теории систем, являясь не профессиональными, а стихийными диалектиками, принуждаемые к ней неотложной необходимостью разрешения их собственных проблем, естественно практически не обратили внимания на преемственность теории систем и диалектики. Для них оказалось достаточным уже того, что теория систем, появившаяся из первых шагов акцентирования их внимания на понятии система, позволила решить часть их собственных проблем. Дальнейшее развитие теории систем интересовало их лишь по мере созревания их собственных проблем в её понятиях.

Следовательно, центр тяжести исследований, связанных с теорией систем, стал у них “ в приложении общих средств системного подхода к частной ситуации, а не в рассмотрении этих общих средств как таковых” (Л3.1, с.149). В результате они не смогли увидеть преемственность теории систем и диалектики, раскрыть содержание преемственности и сознательно применить его совместно с достижениями предшествующей диалектики и, прежде всего, с достижениями диалектики марксизма для дальнейшего развития представлений о всеобщей связи явлений, для исследования и открытия диалектических законов и использования их в процессе построения теоретических и практических систем.

“Их общий недостаток в отсутствии осознания этого обстоятельства” (У1.2, с.11). Достаточно хорошо это видно в работах автора ОТС Л.Берталанфи.

Характеризуя теорию систем как науку, которая должна “исследовать системы как нечто целое, а не как конгломерат частей…, не изолировать исследуемые явления в узкоограниченном контексте, а изучать прежде всего взаимодействия и исследовать всё больше и больше различных аспектов природы” (Б2.1, с.33), он, чтобы не быть непоследовательным и чтобы показать истоки теории систем, несомненно должен был характеризовать её по отношению к диалектике, ибо она так же есть наука о всеобщем взаимодействии явлений.

Раскрывая  это отношение, он фактически определил теорию систем как преемницу диалектики Маркса и Гегеля (Б2.1, с.35). К сожалению, такое решение отношения диалектики и теории систем опиралось только на интуицию и не было подкреплено раскрытием содержания преемственности и новым развитием диалектики на основе понимания этого содержания. Для Л.Берталанфи оно осталось недосягаемым. Хорошо это видно в занятой им под давлением критики представителей диалектики (Л3.2, с.67-69) позиции, где он не только не представил необходимых аргументов, но, наоборот, продемонстрировал полное непонимание места и значения идеи связи всего и развитых на основе этой идеи диалектики, философии, а также теории систем.

“Общая теория систем,- пишет он,- в её настоящем виде является одной и притом весьма несовершенной моделью среди других. Если бы её развитие было полностью завершено, она включила бы в себя “организмический” взгляд на мир, акцентирующий внимание на проблемах целостности, организации, направленности и т.д., подобно тому, как это делали прежние философские концепции, выдвигавшие в соответствии с достигнутым этапом развития науки, например, математическое мировоззрение (философские системы more geometrico), физикалистское мировоззрение (механическая философия, основанная на классической физике) и т.д. Но даже и тогда эта “организмическая” картина мира не претендовала бы на то, чтобы быть “не чем иным как философией: она должна была бы сознавать свою направленность только на определенные аспекты реальности (которые она смогла бы представить более полно и глубже, чем предшествующие теории, так как опиралась бы на новейшие достижения науки) и никогда не стала бы исчерпывающей, исключительной или конечной” (Б2.2, с.50).

Подчеркнув ещё раз исходные принципы теории систем, отказав им в исключительности и всеобщей универсальности, приравняв их и развитую из них теорию систем по значению для науки к уровню принципов математики, физики и т.д. и развитых из них математическому, физикалистскому и т. д. мировоззрениям, и приняв все это в обоснование отрицания понимания теории систем как философии, он тем самым показал, что естествознание не только продвинулось настолько, что оно не может уже избежать диалектического обобщения, но и что оно не может уже ждать, когда представители современной диалектики снизойдут до актуальнейших потребностей диалектики, естествознания и практики, осуществят это обобщение и продолжат развитие диалектики, и что оно само уже взялось за обобщение науки и дальнейшее развитие науки о всеобщей связи явлений природы.

Вместе с тем Л.Берталанфи ещё раз показал, что естествознание до сих пор не усвоило “результаты, достигнутые развитием философии в течение двух с половиной тысячелетий” (М1, т.20, с.14), и что естествознание до сих пор не усвоило главнейшего результата и исходной идеи всей науки и прежде всего философии – великой идеи, означающей связь всего; идеи, превратившейся  из гениальной догадки древних учёных в доказанное диалектикой утверждение, ставшее аксиомой, в которой уже никто не сомневается со времен Гегеля.

Непонимание места и значения идеи связи всего как главного исходного принципа и результата диалектики и философии, а также самой теории систем, и как только исходного принципа  для всякой другой дисциплины науки, несомненно, стало главной причиной непонимания представителями теории систем содержания преемственности последней с диалектикой и значения её для всей науки и практики как философии нашего времени.

Из сказанного ясно, что причины, почему представители теории систем не увидели в науке о всеобщей связи свою предшественницу, оказываются на самом деле простыми и даже банальными.

Остаётся теперь установить, почему представители науки о всеобщей связи не увидели в теории систем свою преемницу. Для этого рассмотрим кратко их современное отношение к теории систем и к науке в целом по главнейшему направлению: в направлении их основной или исходной позиции.

Здесь удобно начать с позиции В.Лекторского и В.Швырева, ибо она не только отражает исходные идеи одного из ведущих направлений развития современной диалектики и философии, но и чётко показывает, к чему ведут эти идеи, взятые в качестве критерия философской науки.

“Видимо не будет преувеличением сказать,- пишут они,- что при рассмотрении установки системного подхода на формирование системной картины мира возникает ряд острых вопросов, связанных с отношением философии и системного подхода.

Не является ли эта установка претензией на построение нового всеобщего учения о мире, призванного заменить или подменить философию?

Какое методологическое значение имеет сама философия для развития системного подхода?

Что и в каких формах может дать системный подход для самой философии?

На наш взгляд, ответы на многие вопросы, связанные с анализом данной проблематики, требуют более тщательного уяснения содержания некоторых понятий, так как трудности в их решении обусловлены отчасти новизной и не отработанностью представлений системного подхода, отчасти неточностью и претенциозностью формулировок в некоторых работах, особенно представителей системного подхода на Западе, отчастью инертностью мышления и неспособностью объективно подойти к новым явлениям в науке. Но есть и действительно серьезные проблемы, связанные с необходимостью дальнейшей разработки теоретической проблематики системного подхода, взаимоотношения философии и конкретной науки” (Л3.1, с.148-149).

Поставив достаточно четко, основные вопросы отношения философии и теории систем, и призвав к тщательности в их решении, они не ограничились этим и дали одно из первых решений в этой области. Решение их таково.

“Решающим аргументом против любых попыток подмены философии системным подходом является, на наш взгляд, то обстоятельство, что никакая “системная картина мира”, будь она множественной или унитарной, относительной или абсолютной, законченной или незаконченной, не может дать решения тех вопросов, на которые призвана дать ответ философия,- об отношении субъекта и объекта, материи и сознания, бытия и мышления и т.д. Так называемая онтологическая “картина мира”, взятая в абстракции от этих вопросов, собственно говоря, не является еще философской концепцией” (Л3.1, с.150).

Очевидно, что никакое рассмотрение претензии теории систем на место философии не может обойтись без привлечения в той или иной степени критерия философии. В приведенном решении критерий философии также имеется, но прежде чем обратиться к нему, обратимся к факту признания диалектики ядром философии Маркса, Энгельса, Ленина, признания как их собственного, так и их последователей. Уже из этого факта, а также из того, что теория систем есть преемница диалектики марксизма или новая ступень развития диалектики, можно было бы увидеть с достаточной убедительностью, что и теория систем есть, по меньшей мере, ядро философии, а значит и философская наука. Но это следствие ещё не есть главное, поскольку преемственность теории систем и диалектики для представителей последней не была известна.

Главное заключается в том, что в названном и известном для всех представителей современной диалектики факте они не увидели неизбежного требования признать для философии критерием, отличающим её от всякой другой науки, то же, что и для диалектики, то есть всеобщность связи или (с точки зрения теории систем) всеобщность системы. Не имея этого объективного критерия и не имея возможности в тоже время обойтись без критерия философии, как, например, в рассмотрении отношения теории систем и философии, часть представителей современной диалектики вынуждена была под натиском “профессионального” долга принимать за таковой  всё то, что хотя бы внешне было убедительно, и особенно то, что при этом могло бы создать ощущение связи с утверждениями Маркса, Энгельса, Ленина.

Одним из таких критериев, получивших наибольшее признание и применение, стал основной вопрос философии.

Для современных представителей диалектики оказалось вполне достаточным того, что Энгельс назвал вопрос об отношении мышления к бытию великим основным вопросом философии (М1, т.21, с.282), чтобы принять и применить его в ранге критерия философской науки. Их не смутило нисколько, что при этом предмет философии из предельно общего (всеобщего) превратился в частный, а каждая наука стала искать всеобщее самостоятельно, поскольку философия ограничилась основным вопросом. Последний, впрочем, также не стал их предметом, ибо в разработке проблем теории информации и кибернетики, являющихся науками об отношении материи и идеи и раскрывающих законы движения мышления к истине, они в лучшем случае оказались в роли интерпретаторов, излагающих задним числом в популярной форме то, что уже стало вчерашним днем; так же и в вопросе тождества материи и идеи они до сих пор не могут сказать, когда материя становится тождественной идее, хотя этот вопрос уже давно решен диалектикой Гегеля, Маркса, Энгельса, Ленина, И.Дицгена.

Их не смутило и то, что основной вопрос философии никогда в истории  не понимался как критерий философской науки, что он не понимался таковым никогда и у тех великих диалектиков, последователями которых они привыкли себя называть. Единственное, что их смутило, так это то, что если основной вопрос не считать критерием философской науки, то “становится тогда непонятным, почему этот вопрос является основным” (К4.2, с.13).

Не стоит останавливаться здесь на том, почему вопрос истины, особенно когда её не могли отыскать в течение многих столетий и когда её отыскание стало актульнейшей и неотложной задачей, является основным и почему не всякая истина и не всякий вопрос, даже великие и основные, обязательно должны быть критериями той или иной науки. Для данной работы достаточно уже признания этих фактов и, прежде всего, в отношении основного вопроса философии самими представителями диалектики.

Так, когда В.Лекторский и В.Швырев справедливо утверждают, что “возникает ряд острых вопросов, связанных с отношением философии и системного подхода”, то для этого основанием, конечно, служит не основной вопрос философии, а действительное содержание философии, которым является теория систем и на которое теория систем претендует по праву новой ступени диалектики, по праву естественного результата никогда не прекращавшегося процесса обобщения знания, добытого всеми дисциплинами науки и практики, по праву результата, который никогда не встречал добровольного понимания и поддержки у тех, кто уразумел всеобщую связь явлений природы без уразумения вытекающих из неё последствий.

Что касается основного вопроса, то он не мог вызвать “острых вопросов, связанных с отношением философии и системного подхода”, ибо он не является непосредственным предметом теории систем, а также предшествующей ей диалектики, а является результатом её применения. На этот факт обратил внимание уже Энгельс: “Материалистическое понимание истории и его специальное применение к современной классовой борьбе между пролетариатом и буржуазией стало возможно только при помощи диалектики” (М1, т.19, с.322-323).

Что касается причины включения в содержание философии основного вопроса, то она становится ясной, если вспомнить, что философия до сих пор ещё не освободилась до конца от состояния, когда в неё включались все научные дисциплины, что и сегодня  в неё включается целый ряд дисциплин науки, предметом которых не является всеобщая связь или всеобщая система и которые, следовательно, не являются философскими науками. Здесь опять уместно заметить, как Энгельс понимал причины существования в философии не философских наук и пути их устранения:

“Довольствуясь отбросами старой метафизики естествоиспытатели всё ещё продолжают оставлять философии некоторую видимость жизни. Лишь когда естествознание и историческая наука впитают в себя диалектику, лишь тогда весь философский скарб… станет излишним, исчезнет в положительной науке” (М1, т.20, с.525).

В период расцвета диалектики марксизма никто не пытался рационализировать критерий философской науки в направлении основного вопроса философии, поэтому, а точнее потому, что не было тогда теории информации, кибернетики и главное теории систем, осталось без достаточного внимания то, что он лежит вне пределов действительного содержания философии – диалектики.

Сегодня, когда основной вопрос философии стал возводиться в ранг критерия философской науки и эта тенденция стала уже даже руководящим направлением (К3.1 – К4.2; П2), непонимание и непризнание этого факта привело бы к значительным трудностям в процессе дальнейшего выделения из философии не философских научных дисциплин и развития единственного содержания философии – диалектики в рамках философии и было бы во вред как философии, так и всем остальным дисциплинам науки.

Убедительным подтверждением этого являются те результаты, которые уже принесло последовательное проведение в качестве критерия философской науки основного вопроса  и которые их авторы пытаются представить как научные результаты высокой пробы.

Кульминационным результатом здесь, несомненно, является решение острых вопросов отношения философии и теории систем, данное В.Лекторским и В.Швыревым. Приняв с наивностью простофили в качестве критерия философской науки руководящее указание – основной вопрос философии, они пришли к невероятному для каждого, кто считает себя усвоившим диалектику Гегеля, Маркса, Энгельса, Ленина, а тем более для профессионального диалектика выводу, “что никакая “системная картина мира”, будь она множественной или унитарной, относительной или абсолютной, законченной или незаконченной, не может дать решения тех вопросов, на которые призвана дать ответ философия,- об отношении субъекта и  объекта, материи и сознания, бытия и мышления и т.д. (Л3.1, с.150). То есть они пришли к выводу, что никакое построение связи, системы явлений природы не ведёт к истине, что достижение последней возможно вообще вне связи, вне системы и что диалектика никогда не открывала всеобщей связи явлений природы, вследствие которой “образование (абстрактных) понятий и операции с ними уже включают в себе представление, убеждение, сознание закономерности объективной связи мира” (Л1, т.29, с.160), а “точное представление о вселенной, о её развитии и о развитии человечества, равно как и об отражении этого развития в головах людей, может быть получено только диалектическим путем, при постоянном внимании к общему взаимодействию между возникновением и исчезновением, между прогрессивными изменениями и изменениями регрессивными” (М1,т.20, с.22).

В заключение можно заметить ещё, как это сделал Энгельс в подобном случае: если эти авторы в течение всей жизни занимались построением систем, не зная того, что они делали, то им придется искать утешения вместе с мольеровским Журденом, который тоже всю свою жизнь говорил прозой, совершенно не подозревая этого.

Если учесть, что решение отношения философии и теории систем давали не просто авторы, пробующие свои силы на поприще диалектики, а профессиональные представители современной диалектики, то несложно понять, почему её представители, группирующиеся вокруг основного вопроса философии, не смогли увидеть природу преемственности диалектики марксизма и теории систем и почему путь, по которому они идут, неизбежно заканчивается за пределами науки или в лучшем случае в области какой-нибудь частной науки; а наука о всеобщем, поскольку “всякое реальное исчерпывающее познание заключается лишь в том, что мы в мыслях извлекаем единичное из его единичности и переводим его в особенность, а из этой последней во всеобщность” (М1, т.20, с.549), под натиском проблем частных дисциплин науки и практики вынуждена будет вновь возродиться  и, возможно, даже силами частных наук, и в стихийной форме, и с новым названием.

К сожалению, все эти факты налицо. Если с первыми картина уже достаточно выяснилась, то с последними можно познакомиться, обращаясь к позиции представителей современной диалектики, которые рискнули заняться вопросом отношения философии и теории систем и которые сознательно или стихийно не примкнули к группе рационализаторов критерия философской науки в направлении её основного вопроса, и позиция которых на сегодня является ещё одним и, вероятно, последним штрихом  (в числе основных) в выяснении причин, почему представители современной диалектики не увидели в теории систем новую стадию диалектики.

Позиция этой группы представлена Ш.Адэишвили, А.Уемовым, В.Костюк и косвенно П.Федосеевым. Позиция последнего хотя и обращена к отношению теории систем и философии, но не рождена исследованием этого отношения.

Ш.Адэишвили: “Общая теория систем, прежде всего философская проблема, хотя она и не поставлена философами и возникла из потребностей современного естествознания и техники. Это есть проблема общего в отвлечении от единичного, проблема единства в многообразии мира, проблема связи специальных наук в познании этого многообразия, проблема единого языка этого познания и тому подобное.

Философская проблема может и должна решаться философами, но если за постановку и решение этой проблемы взялись специалисты не по философии, а по другим наукам, то это еще раз свидетельствует об отставании философии от современных потребностей науки и жизни” (А2, с.19).

А.Уемов. В.Костюк: “На наш взгляд, разнообразные исследования, проводящиеся сейчас под шапкой “общая теория систем” (их совокупность можно назвать системным движением), имеют реальный научный смысл и значение лишь как подходы к построению общей философской методологии структурно-системных исследований.

Их общий недостаток в отсутствии осознания этого обстоятельства, которое иногда приводит к отрицанию значения и необходимости общей философской методологии” (У1.2, с.11).

П.Федосеев: “Сейчас, в условиях, когда естествознание (не только естествознание, но и литература, искусство, общественные науки, практика –АГ) напряженно ищет новые обобщающие теории, новые идеи, особенно важно обратить внимание на методологические вопросы естествознания (и вообще познавательной и практической деятельности – АГ). Именно в этом – подход к обогащению и развитию диалектического материализма, и в этом главное его воздействие на развитие науки. Не понимать сейчас этого – значит не понимать ни активной роли философии, ни задач её творческого развития.

Человеческий ум всегда испытывал потребность в синтезе знаний. Можно сказать, что из этой потребности, если говорить о гносеологических корнях, родилась философия. Без обобщения нет науки. Всякий закон науки – это обобщенное выражение явлений.

Было бы опасно, если бы мы допустили обособление и разрыв в применении категорий естествознания и философии. От этого проиграли бы и философия и естествознание. В самом деле, философия оторвалась бы от науки. Она была бы обречена на схоластику и перестала бы играть какую-то активную роль в развитии современных знаний” (Ф1, с.8-10).

Как видим, эти представители современной диалектики отстали в разработке всеобщих актуальных проблем науки и практики настолько, что у них даже не возникает вопроса о развитии исходного принципа диалектики и природе её преемственности с теорией систем; сегодня они способны лишь заметить, что теория систем – это философская проблема, и бить тревогу по поводу того, что эту философскую проблему, место которой среди других философских проблем они ещё не выяснили, подняли и разрабатывают представители частных дисциплин науки.

Остаётся надеяться, что в ближайшем будущем такое понимание в корне изменится и вопросы отношения теории систем, диалектики и философии получат более детальную и глубокую разработку и будут предметом исследования более широкого круга представителей современной диалектики, не изменивших предмету диалектики.

В заключение по вопросу отношения диалектики и теории систем снова обратимся к исходной и центральной идее диалектики и философии, чтобы ещё раз подчеркнуть главную причину непонимания теории систем как новой более высокой ступени диалектики и философии. Этой идеей является идея связи всего.

“Великая основная мысль,- что мир состоит не из готовых законченных предметов, а представляет собой совокупность процессов” – систему, равно как и делаемые головой мысленные его снимки, понятия, - “эта великая основная мысль со времени Гегеля до такой степени вошла в общее сознание, что едва ли кто-нибудь станет оспаривать её в её общем виде. Но одно дело признавать её на словах, другое дело – применять её в каждом отдельном случае и в каждой данной области исследования” (М1, т.21, с.302). Здесь на протяжении всей истории диалектики, философии и всей науки результаты самые разные: от стихийного или сознательного признания и применения её, когда человек вооружившись в той или иной степени знанием законов всеобщей связи, достигает успеха и оптимизма в познании и подчинении природы своим целям, которые так же определяются им  из этой всеобщей связи; до забвения этой всеобщей связи, когда человек становится элементом в её бесчисленных превращениях, бессильным что-либо предвидеть и предпринять, даже перед лицом надвигающейся катастрофы, там, где инстинкт самосохранения, заложенный бесконечной эволюцией, оказывается бесполезным  и где может помочь только знание общей и всеобщей связи.

И в наше время, несмотря на то, что история уже дала целый ряд великих исследований всеобщей связи, применение великой идеи и известных уже законов всеобщей связи сохраняет тот же дух непоследовательности добытому знанию. Как и прежде, вернувшись снова к идее всеобщей связи, частные науки снова подтверждают, “что положения, установленные в философии уже сотни лет тому назад, положения, с которыми давно уже покончили, часто выступают у теоретизирующих естествоиспытателей в качестве самоновейших истин, становясь на время даже предметом моды” (М1, т.20, с.367) и серьёзным препятствием в понимании их действительных достижений; точно так же и философия подтверждает, что она ещё не избавилась от состояния, когда, занимаясь важными, но частными вопросами, она готова принять их за свой предмет, предав свои исходные принципы и классические достижения и предоставив частным дисциплинам науки самим добиваться ясности во всеобщих связях и системах.

Изложенное, по-видимому, в достаточной мере раскрыло основное препятствие в развитии философии, диалектики и теории систем. Поскольку всё в природе связано, то ясно, что выход из создавшегося положения (как и из всякого другого) может быть только в дальнейшем исследовании всеобщей связи; ясно также, что дальнейшее развитие и упрочнение связей диалектики и теории систем с частными дисциплинами науки, любым познанием вообще, техникой, практикой, а также укрепление позиций и авторитета их как методологии всякого знания и деятельности (в том числе общества и мышления) может быть только путём преодоления проблемы отношения диалектики и теории систем.

Полное преодоление этой проблемы, конечно, может быть лишь на основе дальнейшего критического анализа всей предшествующей и настоящей диалектики (особенно выводов, сделанных из неё учёными нашего времени) и активной разработки законов и понятий осознанной и неосознанной областей диалектики посредством постановки на центральное место в понимании всеобщей связи понятия система.

При этом,очевидно, нужно дать достойное место определению диалектики, данному Ф.Энгельсом в наброске общего плана Диалектики природы: “Диалектика как наука о всеобщей связи” (М1, т.20,343).

 Это возвратило бы диалектике более точное и непосредственное название её сути, которая позволила достигнуть множества замечательных результатов как в теоретической, так и в практической деятельности человека.

Восстановление названия диалектики (не на словах, а на деле) или даже признание в ней теории систем, что рано или поздно произойдет, дало бы также представителям диалектики продолжение её истории, а представителям теории систем её предысторию. Первая освободилась бы от топтания на месте, бесчисленных призывов – начать, наконец, дальнейшее обобщение богатого наследия науки, включилась бы в его активную разработку  и дала бы жизнь многим новым дисциплинам науки и практики. Вторая освободилась бы от ярлыков сенсационности и претенциозности, получила бы к своим разрозненным, хотя и значительным, теоретическим и практическим  результатам цельную и могучую основу – диалектику марксизма, продолжением которой она является, а её представители, то есть представители всех специализаций, смогли бы достигнуть ещё более впечатлительных результатов в организации на всей планете общества без эксплуатации, создании эффективных мыслящих машин, эффективнейшей экономики, лечении сложнейших болезней и продлении жизни человека, освобождении человека от уродующих его функций, условий труда и социальных отношений, освоении новых материалов, источников энергии и гравитации, освоении космоса, многолетнего прогнозирования и т.д.

Эти результаты, несомненно, будут достигнуты только при помощи новой стадии диалектики – теории систем и тогда они станут лучшим доказательством её места и значения.

А пока, чтобы полностью стать признанной преемницей диалектики марксизма и теоретической основой всей науки и практики, теории систем естественно нужно пройти путь исследования и развития всех основных проблем и вопросов диалектики, раскрыть их новые интимные стороны, дать их эффективные решения и последние, возможно, даже применить для решения важнейших проблем частных наук, и особенно тех проблем, которые обнажаются как таковые в виде следствия достижений теории систем и для решения которых ещё не сформировалась соответствующая частная наука.

Исследования в этом направлении уже начались. В них особо важное значение (для дальнейшего развития диалектики и теории систем, а значит и для полного решения проблемы их отношений) имеют исследования, направленные на овладение всеобщими законами природы.

Как известно “к диалектическому пониманию природы можно прийти, будучи вынужденным к этому накопляющимися фактами естествознания; но его можно легче достигнуть, если к диалектическому характеру этих фактов подойти с пониманием законов диалектического мышления” (М1, т.20, с.14) и особенно с пониманием всеобщих законов диалектического мышления, которыми, как показала диалектика марксизма, являются всеобщие законы природы. Поэтому овладение открытыми уже всеобщими законами и открытие новых, безусловно, даст весьма убедительную картину преемственности диалектики и теории систем, а также новое ещё более глубокое, чем в диалектике марксизма, понимание природы.

Идея о всеобщих законах зародилась одновременно с диалектикой и как её основная часть. С тех пор “развитие человеческого познания всегда было пронизано стремлением раскрыть всеобщие свойства материи, универсальные законы бытия, знание которых позволило бы объяснить сущность всех наблюдаемых явлений, внутренний порядок в многообразии природы. Временами казалось, что такие законы найдены  и установлена абсолютная истина, но проходило время, обнаруживалась неполнота знания, и мысль снова устремлялась на достижение вечно манящей цели” (М2, с.3).

Впервые наиболее определенно об общих свойствах всеобщих законов высказался  Б.Спиноза. Он считал, что “если… правила…, по которым все вещи возникают и продолжаются назовём законами, то они таковы, что их никогда нельзя нарушить. Они таковы, что никогда не изменяются, никогда не начинаются, наоборот, всё упорядочено и расположено согласно им”.

“В природе не случается ничего, что противоречило бы её всеобщим законам, а также ничего, что не согласуется с ними или что не вытекает из них” (С1, т.1, с.157-158; т.2, с.89).

Первые признанные конкретные всеобщие законы были (согласно Энгельсу) установлены Гегелем. “По сути дела,- писал Энгельс,- они сводятся к следующим трём законам:

Закон перехода количества в качество и обратно.

Закон взаимного проникновения противоположностей.

Закон отрицания отрицания.

Все три закона были развиты Гегелем на его идеалистический манер лишь как законы мышления: первый – в первой части “Логики” – в учении о бытии; второй занимает всю вторую и наиболее значительную часть его “Логики” – учение о сущности; наконец, третий фигурирует в качестве основного закона при построении всей системы” (М1, т.20, с.384). Всеобщими законами природы они становятся у него лишь поскольку “природа есть идея в форме инобытия”, “она есть идея в форме внешнего существования” (Г1, т.2, с.517)

“Ошибка заключается в том, что законы эти он не выводит из природы и истории, а навязывает последним свыше как законы мышления” (М1, т.20, с.384).

Материалистическую интерпретацию они получили впервые на стадии диалектики марксизма.

Поскольку содержание этих законов описано достаточно подробно в многочисленной литературе, а рассмотрение их не является обязательным условием для данной работы, то не будем останавливаться на них далее. Заметим лишь ещё, что установление этих всеобщих законов дало новое доказательство всеобщей связи явлений и, что ещё боле важно для всей научной и практической деятельности человека, открыло первые конкретные всеобщие законы построения связей и систем. Значение этих законов общеизвестно и раскрывается всеми достижениями науки и практики.

Вместе с тем установление конкретных всеобщих законов не дало ещё необходимого ответа на ряд актуальнейших вопросов:

1. Являются ли определения открытых всеобщих законов окончательными или они являются

    первыми выражениями открытых фактов?

2. В каком отношении между собой находятся открытые всеобщие законы?

3. Каковы остальные всеобщие законы и сколько их вообще?

4. Как строить системы теоретические и практические, способные стать выше имеющихся в

    прогрессивном развитии?

5. Что такое прогрессивное развитие для любого явления?

6. “какие законы лежат в основе того парадоксального факта, что явления различных классов,

    относящиеся к технике, живой природе и обществу развиваются и действуют на основе одних  

    и тех же общих принципов функционирования?” (А3, с. 547) и т.д.

Исследование всеобщей связи явлений, продолженное после Гегеля, пока также не дало необходимых ответов, но оно накопило ряд ценнейших результатов, которые позволяют подойти к решению стоящих вопросов. Из всех этих результатов сегодня центрально место по праву занимает зародившаяся новая стадия диалектики – теория систем.

Сейчас теория систем находится в начале пути своёго становления, когда ещё не осознана достаточно глубоко преемственность её и диалектики и центральный пункт этой преемственности: изменение акцента центральной исходной идеи диалектики с понятия связи на понятие системы, которое (изменение акцента) потенциально содержалось во всей предшествующей диалектике. Но уже и в этой стадии теория систем стала основой многочисленных плодотворных изменений во многих дисциплинах науки и практики, которые, конечно, не являются пределом её возможностей и которые  не являются важнейшими для неё самой и науки в целом результатами.

Главным результатом, которого позволяет достигнуть сегодня теория систем совместно с предшествующей диалектикой, станет, очевидно, установление её первого всеобщего закона, которым является Закон равновесия систем, заключающийся в том, что вход и выход любой системы всегда находятся в равновесии.

Всякий закон природы и тем более всеобщий для всех явлений всегда раскрывает самые глубинные стороны явления и явлений, поэтому открытие этого всеобщего закона на основе нового активного исходного принципа – принципа системности явлений станет крупным вкладом в развитие диалектики и науки в целом, активной организующей силой становления теории систем, в которой она сегодня остро нуждается, первым всеобщим законом теории систем и одним из важнейших и убедительных доказательств её преемственности с диалектикой марксизма в указанном выше смысле.

Поскольку обстоятельства не позволяют более пространно остановиться на истории этого закона и поскольку изложенное, по-видимому, может всё же считаться удовлетворительным преддверием к закону равновесия систем, обратимся к следующему разделу.

ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ДОСТОВЕРНОСТИ ОТКРЫТИЯ

Путь становления науки о всеобщей связи  - это путь становления всеобщих понятий и законов и, конечно, прежде всего – это путь становления всеобщих и центральных её понятий: система и связь. Последние, а также вытекающие из их понимания следствия и станут предметом дальнейшего рассмотрения, которое начнем не с истории этих понятий, а с их современного состояния.

Понятие система является центральным понятием теории систем, понятие связь является центральным понятием диалектики марксизма, однако эти факты, к сожалению, ещё не стали условиями единого понимания этих понятий. Поэтому, чтобы, чтобы обратиться к закону равновесия входа и выхода систем, вытекающему из этих понятий, нужно достигнуть хотя бы удовлетворительного понимания этих понятий, Иного пути, по-видимому, не имеется.

 К настоящему времени в науке сформировалось множество определений понятия система, отражающих множество подходов в развитии теории систем.

 Под системой понимается: “совокупная связь тел (Ф.Энгельс – М1, т.20, с.391), “комплекс элементов, находящихся во взаимодействии” (Л.Берталанфи ), “множество объектов вместе с отношениями между объектами и между их атрибутами” (А.Хол и Р.Фейджин), “взаимосвязь самых различных элементов”, “все, состоящее из связанных друг с другом частей” (Ст.Бир), “множество элементов с их связями и отношениями, образующее некоторое целостное образование” (В.Садовский),  “отображение входов и состояний объекта в выходах объекта” (М.Месарович), “нечто, выполняющее операционный процесс; это нечто, работающее определенным образом и вырабатывающее какой-либо продукт”, “вся совокупность средств, обеспечивающих образование выхода”, “устройство, процесс или схема, поведение которого может быть определенным образом описано”, “некоторое множество элементов, созданное для достижения наперед заданной цели” (Справочник по системотехнике под редакцией Р.Макола – С4) и т.д.

Ряд определений понятия система можно продолжить и далее, но уже достаточно видно, что единого понимания системы сегодня нет и что в то же время все определения в той или иной мере отражают интуитивное понимание системы.

Такое состояние, терпимое различными направлениями теории систем, оказывается недопустимым для направления, стремящегося к раскрытию основных всеобщих законов теории систем. Эти законы могут быть раскрыты, а тем более доказаны на основе понятия система, только при указании его содержания, единого для любых направлений его приложения.

Для определения понятия система воспользуемся свойством существующего, без которого оно не может быть отнесено к системе, то есть свойством, определяющим некоторое существующее как систему.

Рассмотрение имеющихся определений системы показывает, что такое свойство по существу сводится к взаимодействию, взаимосвязи, взаимоотношению или их различному сочетанию (см. также П1, с.42). Одно из них или их сочетание в качестве системоопределяющего свойства и способ (явный или скрытый) введения этого свойства в определение системы, позволяют достигнуть понятия системы в любом имеющемся сегодня значении.

Раз это так, то для определения понятия система необходимо окончательно выбрать системообразующее свойство (взаимодействие, взаимосвязь, взаимоотношение или их сочетание) и наиболее общий способ введения его в определение.

В диалектике взаимодействие, взаимосвязь и взаимоотношение являются понятиями, отображающими всеобщий способ существования всякого явления, без которого не существует никакое явление.

“Все, что существует, находится в отношении и это отношение есть истина всякого существования” (Гегель – Г1, т.1, с.226).

“Взаимодействие является истинной causa finalis (конечной причиной – Ред.) вещей, мы не можем пойти дальше познания этого взаимодействия именно потому, что позади  его нечего больше познавать. Только исходя из этого универсального взаимодействия, мы приходим к действительному каузальному отношению” (Ф. Энгельс – М1, т.20, с.547).

Являясь всеобщим способом существования всякого явления, взаимодействие, взаимосвязь и взаимоотношение оказываются тождественными всеобщему свойству существующего, определяющему его как существующее, и оказываются тождественными друг другу по этому свойству. Но будут ли он тождественными или различными и по второму свойству, благодаря которому они становятся всеобщим свойством существующего.

Этот вопрос неофициально присутствовал во всех работах по диалектике. Но только в связи с новым активным интересом к задачам построения систем и связей он резко выдвигается вперед и становится актуальнейшим. Чтобы его разрешить, необходимо обратиться к имеющимся уже результатам.

Рассмотрим наиболее характерное и аргументированное решение этого вопроса, представленное философской энциклопедией (Ф2):

“Взаимодействие – всеобщая форма связи тел или явлений, осуществляющаяся в их взаимном изменении;

Связь (или взаимосвязь – АГ) – специфированное отношение, при котором наличие (отсутствие) или изменение одних объектов есть условие наличия (отсутствия) или изменения других объектов;

Отношение (или взаимоотношение – АГ) – одна из основных логико-философских категорий, отражающая способ (род) бытия и познания”.

При рассмотрении этого решения в глаза бросается прежде всего то, что “энциклопедисты” стремятся пойти дальше взаимодействия: оно у них рассматривается как форма взаимосвязи и даже как форма взаимоотношения, поскольку взаимосвязь рассматривается как форма отношения.

Такой подход означает, очевидно, только одно: вопреки достижениям бесконечного пути науки и практики и их высшего результата – диалектики марксизма возможно существующее и его познание посредством нечто, отличного от взаимодействия и его форм. Эту “возможность не мог бы допустить никто: с таким же основанием экзаменатор мог бы признать естественным, что студент даёт правильные ответы, ещё не получив вопросов!” (Э1.2, с.141); но всё же мы обязаны исследовать насколько далеко ушли (или увели) от взаимодействия взаимосвязь и взаимоотношение, поскольку даже минимальная вероятность этой возможности означала бы великое открытие. Для этого нужно рассмотреть каковы различительные (кроме названия) признаки понятий.

В определении взаимодействия признаками, отличающими его от взаимосвязи, являются всеобщая форма взаимосвязи и взаимное изменение взаимосвязанных тел. Из первого и второго признака очевидно, что взаимодействие есть всякая взаимосвязь, осуществляющаяся во взаимном изменении взаимосвязанных тел. Иначе это означает, что взаимодействию отказано в способности оставлять неизменными взаимодействующие явления, а так как неизменность есть вид изменения, то взаимодействию, а вместе с ним и взаимосвязи отказано ещё и в способности взаимоизменять взаимодействующие или взаимосвязанные явления, то есть им отказано быть тем, чем они должны быть по определению.

Как видно, понятие взаимосвязи ни насколько не продвинулось дальше понятия взаимодействия. Наоборот, признаки, применяющиеся для различения этих понятий, обязывают не к различению последних, а к тождеству. Это было уже очевидно для Ф.Энгельса: “в том обстоятельстве, что… тела находятся во взаимной связи, уже заключено то, что они воздействуют друг на друга” (М1, т.20, с.392), это должно стать очевидным и для нас.

Остаётся ещё узнать каковы отличия взаимосвязи (а значит и взаимодействия) от взаимоотношения. Поскольку взаимосвязь определена как специфированное отношение и все её признаки принадлежат так же последнему, то для этого нужно просто назвать признаки, которые имеются только у отношения.

Имеющийся в определении отношения единственный признак, определяющий его как способ (род) бытия (и познания), таким признаком быть не может, так как является общим и для взаимосвязи (взаимодействия). Поэтому для отыскания специфики отношения остаётся единственная возможность обратиться к дополнительным определениям.

Что же дают дополнительные определения?

По мнению А.Уемова: “Материалистическим будет… понимание отношений как взаимосвязей между вещами. Такое отождествление отношений и связей допускает Д.П.Горский. Это понимание является принципиально правильным, но не точным и могущим породить недоразумение.

При наличии взаимосвязи между вещами изменение одной вещи вызывает изменение другой. Взаимоотношение же не означает, что изменение одной вещи (обязательно – АГ) определяет какое-то изменение другой. При изменении одной вещи ее отношение к другой вещи меняется, но сама эта другая вещь остается неизменной, если нет какой-либо другой причины, вызывающей изменение. Поэтому категории связи и отношения нельзя отождествлять друг с другом” (У1.1, с.50-51).

С точки зрения Н.Овчинникова: “различение отношений и связей не абсолютно. Не всякое отношение является в то же время связью, и, тем не менее, за всяким отношением скрывается связь. То, что на одном уровне материи является отношением, на другом более глубоком уровне может выступать как связь” (О1, с.28).

Как видно, в дополнительных определениях за отношение принимается нечто, способное быть в одних условиях связью, а в других её крайним значением – отсутствием связи. То есть последний признак выдаётся за специфический признак отношения, отличающий его от связи. Но поскольку и связь может быть в одних условиях связью, а в других условиях является отсутствием связи, то и здесь понятие взаимоотношения ни насколько не продвинулось дальше понятия взаимосвязи, а значит и понятия взаимодействия.

Итак, теперь мы знаем, что взаимодействие, взаимосвязь и взаимоотношение – это три названия одного и того же, а различия их идут не дальше различия названий и, по-видимому, истории их происхождения. Поскольку одно из них определено полностью, остаётся, чтобы определить понятие система, взять его под любым названием и ввести его как системоопределяющее свойство наиболее общим способом в определение системы. Всякий менее общий способ введения дал бы тот или иной вид системы, той или иной степени общности.

Среди имеющихся определений системы, наиболее общим способом введения понятия взаимодействия (примем его за основное) является способ, данный Ф.Энгельсом или Л.Берталанфи: “совокупная связь тел” и “комплекс элементов, находящихся во взаимодействии”. К сожалению, этот способ не является достаточно общим для всех явлений, к которым применяется системоопределяющее свойство, то есть которые понимаются как системы. При этом способе “затрудняется рассмотрение целого ряда объектов, для которых осуществление внутренней структурализации невозможно (вообще или пока) или нецелесообразно (как, например, в случае “чёрного ящика”), при таком определении теряется целостный аспект понятия системы и маскируется тот факт, что лежащий в основе определения набор элементов, связей и отношений является всего лишь одним из возможных представлений системы.

Очевидно, что определения системы подобного рода характерны для того этапа построения понятия, когда исследователь только начинает понимать, что выделенный и изучаемый им набор элементов взаимосвязан и организован и образует некоторое “сообщество”, подчиняющееся каким-то общим закономерностям.

Однако затем осознание целостного характера этого “сообщества” с необходимостью приводит к понятию “системы” как к чему-то большему, более фундаментальному, чем понятие исходного набора элементов в их взаимосвязи. И тогда становится ясно, что этот порождающий набор оказывается всего лишь одним из возможных структурных представлений системы, а система выступает в виде некоторого цельного образования, которое может быть описано с той или иной степенью полноты совокупностью различных представлений системы” (Г2, с.25) или концентрированным выражением последних, получаемым наиболее общим способом введения системообразующего свойства в определение системы. Таким концентрированным выражением является следующее:

СИСТЕМА есть то, что взаимодействует.

Поскольку взаимодействие есть не только системоопределяющее свойство, но и свойство, определяющее существующее как существующее, и введено оно в определение системы наиболее общим способом, то мы получили вместе с тем определение существующего, а также ещё одно определение системы, тождественное первому:

СИСТЕМА есть существующее и наоборот.

То есть мы получили определение системы, гениально предсказанное тысячелетия назад и доказанное затем последующей диалектикой и особенно диалектикой, начиная с Гегеля.

Существующее или взаимодействующее как определения системы могут быть дополнены ещё одним определением:

СИСТЕМА – СУЩЕСТВУЮЩЕЕ есть то, что имеет вход и выход.

 Это определение позволяет подойти к решению сложнейших проблем и, по-видимому, станет основным.

Понятия вход и выход, примененные здесь, можно определить по Н.Винеру:

“под входом понимается любое внешнее к объекту событие, изменяющее любым образом это объект. Под выходом понимается любое изменение, производимое объектом в окружении” (В1, с.285).

С определениями входа и выхода можно познакомиться также по литературе: В2, с.289; Э1.1, с.73;  О2,с.12, 106-109; Б3, с. 72-84; А4, т.1, с.167, 183; Б4.1, с.160-163; В3, с.26

Определение системы через понятия вход и выход отличается от первых двух лишь по форме. Это становится очевидным, если учесть, что “то, что взаимодействует” обязательно подвергается действию чего-либо и может само действовать на что-либо.

Для лучшего понимания полученных понятий: вход, выход и система, отметим некоторые их свойства, то есть определим их некоторые виды.

Входом и выходом, согласно их определения, могут явления различной природы и направления. В частном случае они сводятся к силе действия и противодействия.

Входом и выходом, согласно их определения могут быть явления различной природы, связанные и не связанные функционально.

“Всякий вход системы является выходом этой или другой системы, а всякий выход входом.

Вход может принимать одну или более из следующих форм:

1. Результат предшествующего процесса, последовательно связанного с данным.

2.Результат предшествующего процесса, беспорядочно связанного с данным.

3. Результат процесса данной системы, который вновь вводится в неё.
                  Выход может автоматически становиться входом, если он вводится в последующую подсистему (систему или в эту же систему –АГ) без изменения. В этом случае выход и вход идентичны (тождественны – АГ)” (О2, с.106-109).

Существование системы (существующего) есть единство входа и выхода. Это ясно из того, что существующее не проявляется иначе, чем через вход, выход и их взаимодействие (связь, отношение). Поскольку система (или существующее) проявляется через существование, то познание существования есть познание существующего, а определение конкретного существования есть определение конкретного существующего или конкретной системы. Зная это, можно сделать новые определения классических понятий и получить новые возможности в исследовании существующего. Например, определим взаимодействие, природу и ничто.

Взаимодействие (взаимосвязь, взаимоотношение) есть система (существующее), у которой наличие (отсутствие) или изменение входа есть условие наличия (отсутствия) или изменения выхода (см. также Л2, с.190, 191), то есть взаимодействие есть система, у которой вход и выход (и наоборот) рассматриваются как причина и следствие; или, как говорил Гегель, - “Взаимодействие состоит в том, что то, что является следствием, есть вместе с тем и причина, и то, что является причиной, есть вместе с тем и следствие” (Г1.2, с.109).

Но причина и следствие, очевидно, всегда находятся в равновесии между собой, поэтому можно дать ещё одно весьма ценное определение, ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ есть система, у которой вход и выход находятся в равновесии.

Продолжая перевод классических понятий на язык теории систем, путём введения соответствующего конкретного содержания входа и выхода и их взаимодействия, получим, наконец, определения природы и ничто.

ПРИРОДА есть система, все входы и выходы которой принадлежат ей самой.

НИЧТО есть система, все входы и выходы которой есть она сама, то есть ничто есть несуществующее существующее. Близкий прообраз этого определения имеется у Гегеля: “Вещь в себе есть абстакция от всякого определения от всякого отношения к другому, то есть ничто” (Г1, т.V, с.115).

Пользуясь указанным способом определения  конкретных систем (видов существующего), можно ряд определений продолжить далее, включив в него понятия материи и идеи, мышления и сознания, жизни и смерти, объекта и субъекта, формы и содержания и т.д., Однако, поскольку это не обязательно для данной работы, ограничимся  этими примерами, но к ним  добавим ещё определение чёрного ящика, обязательное для доказательства.

“Чёрным ящиком называется система, внутреннее устройство которой нам не известно и которая задана совокупностями входных и выходных сигналов” (Б5, с.352), то есть – это система, у которой известны лишь вход и выход. С черным ящиком можно познакомиться также по литературе (Б5, с.352-356; В1, с.33; Э1.1, с.125-169; Э1.3, с.131-142; К1, с.314-319; Г3, c. 405-407).

Чёрный ящик – это одно из важнейших понятий теории систем, которому обязаны своим происхождением три важнейших для всей науки результата.

Первым результатом является уразумение того, что чёрный ящик – это первое, с чем сталкивается человек во всяком познании существующего.

Вторым результатом является уразумение того, что познание устройства существующего возможно только через неизбежное отыскание взаимосвязи входа и выхода (у Баженова она называется законом, связывающим вход и выход, у Эшби – каноническим представлением), что вне этого иного пути познания нет и что полное отыскание единства входа и выхода (существования) системы есть единственная возможность полного познания устройства системы (существующего).

Третьим результатом является раскрытый У.Эшби  (Э1.1) и К.Шенноном (Ш1) факт отыскания взаимодействия входа и выхода чёрного ящика без помощи какого-либо дополнительного знания об его устройстве и независимо от способностей познающего субъекта.

Сущность его (по Эшби) такова: “все, что можно узнать путём исследования чёрного ящика (с данным входом и выходом), можно узнать путем перекодирования протокола – все это и ничего больше”. Где протокол есть “последовательность значений вектора с двумя составляющими: (входное состояние, выходное состояние)”.

“Заметим, что мы ничего не говорили об искусстве экспериментатора в выборе воздействий на вход (то есть в выборе входа –АГ). Это умолчание было намеренным, ибо никакого искусства не требуется. Вспомним, что согласно нашему допущению, о “ящике” неизвестно ничего, но в таком случае метод чисто случайных изменений входных переключателей (входных величин – АГ), то есть изменений, определяемых жребием, ничуть не хуже любого другого метода, ибо у нас ещё нет никаких фактов, которые могли бы служить оправданием для предпочтения того или иного конкретного метода. Когда дело касается реальных механизмов – промышленных, биологических, нервных,- экспериментатор часто располагает предшествующим опытом обращения с “ящиками” того же класса. В этом случае может оказаться, что один метод позволит исследовать неизвестные экспериментатору свойства “ящика” более эффективно, чем другой метод”.

“… прямым перекодированием протокола экспериментатор может показать, что данное поведение машиноподобно, и может вывести его каноническое представление.

Следует отметить, что каноническое представление выводится экспериментатором из прямого наблюдения над действительным поведением “ящика”, без опоры на какое-либо “заимствованное” знание. Чего бы он ни ожидал и как бы он ни был уверен в своих ожиданиях, окончательный вывод зависит только оттого, что действительно случилось. Таким образом, в любом конфликте между тем, чего ожидал экспериментатор или другие лица, и тем, что было обнаружено, эти эмпирические результаты являются решающими, составляя проявление природы ящика” (Э1.1, с.131-133).

Значение изложенного фата отыскания взаимодействия входа и выхода общеизвестно: знание его стало теоретической основой автоматизированного проектирования технических устройств различного назначения лишь по известным их входу и выходу. Изложенные три важнейших результата, конечно, не исчерпывают всех результатов, обязанных своим рождением понятию чёрного ящика, но уже очевидно, что даже этих результатов, поднявших науку о всеобщей связи ещё на одну ступень, вполне достаточно, чтобы У.Эшби мог утверждать: “По-моему нет лучшего способа, чем рассматривать тот исследовательский принцип, который получил название чёрного ящика. Родился этот принцип в электротехнике, но сфера его применения  на самом деле значительно шире и охватывает, по-видимому, всю науку” (Э1.3, с.131).

Из сказанного выше это уже ясно, но станет ещё более убедительным, если обратиться к наиболее важному результату применения понятия чёрного ящика, ставшему достижимым лишь теперь на благодатной основе нового анализа и развития понятий система, связь, взаимодействие, отношение. Остальные результаты, достигнутые исследователями с помощью чёрного ящика, здесь рассмотреть не представляется возможным. С ними можно познакомиться по работам, указанным в списке литературы о чёрном ящике.

Остановимся теперь на результате, которого исследователи не смогли ещё достигнуть, несмотря на его фундаментальное значение для науки и практики и полную готовность исходного материала.

Чтобы установит это результат, снова акцентируем внимание на том очевидном уже и удивительном факте, что для отыскания взаимодействия входа и выхода, а значит и для отыскания существования и устройства системы, достаточно только знания входа и выхода. Другое какое-либо знание об устройстве системы для этого в принципе не требуется; его наличие может лишь увеличить эффективность решения, но никак не влияет на принципиальную возможность решения.

Этот удивительный и замечательный факт, по-видимому, ни разу не привлёк достаточно глубоко внимание исследователей чёрного ящика. Но что же можно вывести из этого факта?

Конечно, прежде всего, вопрос: почему возможно отыскание взаимодействия входа и выхода системы без какого-либо дополнительного знания об устройстве системы и независимо от способностей познающего субъекта? Ответ может быть только один: единство входа и выхода системы, а значит существование и устройство системы, подчинены некоторым законам, которые и позволяют отыскивать взаимодействие путём перекодирования протокола чёрного ящика.

Поскольку чёрным ящиком может быть система (существующее) вообще, то эти законы всеобщи и определяют существование и всеобщее устройство системы вообще и любого её вида: природы и ничто, материи и идеи, сознания и мышления, жизни и смерти, общества и человека, науки и практики, машин и конструкций, материалов и веществ, атомов и электронов и т.д.

Поскольку эти законы определяют взаимодействие, существование и всеобщее устройство системы, их можно называть законами её взаимодействия, существования и устройства. Однако, чтобы выделить эти законы среди имеющихся уже законов взаимодействия и устройства в физике, химии, биологии, социологии и т. д. и не являющихся всеобщими, их можно называть законами существования систем или законами теории систем. Оба названия удобны, так как  они новы для науки, в том числе и для диалектики. Конечно, учитывая преемственность диалектики и теории систем, их можно называть и законами диалектики.

Как видно чёрный ящик впервые в истории науки дал изумительно простое средство для установления и доказательства факта существования всеобщих законов, существование которых было предсказано тысячелетия назад  и которые наиболее полно были описаны Гегелем и Энгельсом как законы диалектики.

Этим плодотворные возможности чёрного ящика, однако, не исчерпываются. Позволив вновь подтвердить факт существования всеобщих законов, определяющих всеобщее взаимодействие (взаимосвязь, взаимоотношение), существование и устройство систем, он вместе с тем позволяет определить и доказать содержание всеобщих законов, а значит и снова обосновать или отвергнуть законы диалектики как всеобщие.

Обоснование известных законов диалектики на основе понятия чёрного ящика, а точнее на основе понятия системы, безусловно, было бы крупным шагом в развитии диалектики и её новой стадии – теории систем, но поскольку оно не является задачей данной работы, то здесь не будет дано. Это объясняется также тем, что такое обоснование может быть проделано проще и убедительнее после раскрытия и доказательства закона существования систем, которому посвящена данная работа.

Каково же содержание этого закона и как он обнаруживается? Оно с необходимостью выступает перед нами  так же, как и факт существования законов существования систем, из определения чёрного ящика и факта отыскания взаимодействия его входа и выхода и заключается в следующем: Взаимодействие входа и выхода системы может быть определено без какого-либо другого (кроме входа и выхода) знания об устройстве системы и независимо от способностей познающего субъекта только в случае, если вход и выход любой системы всегда  находятся в равновесии, то есть если действует закон равновесия систем.

Доказательство от противного очевидно, если вспомнить определение взаимодействия на основе понятий вход, выход и система.

Действительно, если допустим, что вход и выход любой системы не находятся всегда в равновесии, или, согласно определению взаимодействия, во взаимодействии, то тогда для чёрного ящика невозможно было бы только по заданным его входу и выходу без какого-либо дополнительного знания о нём и независимо от способностей познающего субъекта найти взаимодействие его входа и выхода, ибо тогда требовалось бы найти то, что ни дано, ни в какой форме.

Но взаимодействие входа и выхода чёрного ящика, как доказано выше, существует и его можно найти, поэтому сделанное предположение неверно, а закон равновесия систем действительно выполняется.

Итак, существование закона равновесия систем можно считать ещё раз доказанным, точно так же можно считать ещё раз доказанным утверждение о связи всего, цепи причин.

Действительно, раз нет ни одной системы, у которой вход и выход не находились бы в равновесии (во взаимодействии), значит нет ни одной системы (явления, свойства, вещи, объекта и т.д.), которая не была бы условием существования  - взаимодействием (отношением, связью) своих входов и выходов.

Ясно, что для природы, являющейся системой, все входы и выходы которой принадлежат ей самой, отсюда снова следует великое утверждение Спинозы: ПРИРОДА есть причина самой себя.

Что же даёт открытие и освоение закона равновесия систем? Некоторые следствия оказываются настолько очевидными, что их можно изложить уже сегодня. Обратимся  к некоторым из них.

Область научного и практического

использования открытия

Хорошей традицией в диалектике стало использование её достижений для разрешения актуальнейших и крупнейших задач отдельных отраслей и в целом науки и практики. Да это и не могло быть иначе, поскольку только при помощи сознательного или стихийного применения диалектики стали возможными “материалистическое понимание истории и его специальное применение к современной классовой борьбе между пролетариатом и буржуазией” (М1, т.19, 322), создание теории общества без эксплуатации, теории развития, теории относительности, квантовой теории, генетики, теории информации, кибернетики и т.д., а также их дальнейшее развитие и приложение.

Продолжая эту прекрасную традицию на новой стадии диалектики - теории систем, применим открытие её первого всеобщего закона – закона равновесия систем к решению актуальных задач нашего времени, чётко определенных в решениях ХХIV съезда КПСС.

Закон равновесия систем и ряд понятий, на основе которых он установлен и доказан, являясь, как и вся диалектика и теория систем, знанием всеобщего применения, решают в значительной мере задачу развития диалектики – центральную задачу, намеченную КПСС в области развития науки, и, следовательно, дают новые богатые возможности в решении любых задач.

Здесь ограничимся (для большего пока не имеется возможностей) исследованием и решением лишь нескольких основных проблем вычислительной техники (вычислительных систем), развитию и внедрению которой также было уделено большое внимание в решениях съезда.

Применение закона равновесия в этой области позволит ещё раз показать, что область приложения диалектики и теории систем является всеобщей, и что они являются теоретической основой решения любых проблем не только в социологии и естествознании, но и в инженерно-технических дисциплинах науки и практики.

Современная вычислительная техника, представляя один из важнейших результатов научно-технического прогресса, сегодня стала основой его дальнейшего развития. Уже сегодня без нее немыслимы многие виды научной и практической деятельности человека, а в недалеком будущем с ней будет связана судьба практически всякой деятельности, всякого общественного производства и управления.

Разрешение многих актуальных задач современности с помощью вычислительной техники создало ей успех и обширное влияние и вместе с тем обнажило ряд крупнейших внутренних проблем её создания и применения, в значительной мере определяющих темпы и эффективность её проникновения во все области деятельности человека.

Для раскрытия содержания этих проблем рассмотрим основные принципы действия вычислительных машин (А4; С4; Х1), в соответствии с которыми сегодня различают вычислительные машины непрерывного действия (АВМ аналоговая вычислительная машина) и дискретного действия (ЦВМ – цифровая вычислительная машина).

В АВМ каждому мгновенному значению переменной величины, участвующей в исходных соотношениях, ставится в соответствие мгновенное значение машинной непрерывной величины (угла поворота вала, напряжения и т.д.), зачастую отличающейся от исходной физической природой и масштабным коэффициентом, и над ними производятся операции с помощью решающих элементов машины в последовательности, устанавливаемой в соответствии с соотношениями исходных величин.

Каждый элементарный решающий элемент АВМ выполняет строго определенную элементарную математическую операцию над машинными величинами. Этой операции, как правило, соответствует некоторый физический закон, устанавливающий математическую зависимость между физическими величинами на входе и выходе решающего элемента.

В зависимости от физической природы машинных величин различают механические, пневматические, гидравлические, электромеханические и электронные АВМ (это относится и к ЦВМ). Наиболее распространены электронные АВМ благодаря наличию более широкой полосы пропускания и удобства сопряжения нескольких машин между собой и с элементами аппаратуры управления.

По структуре АВМ подразделяются на две группы:

1. С фиксированной схемой набора решающих элементов,

2. С программным управлением.

Для первой группы машин решающие элементы перед началом  решения соединяются между собой в соответствии с последовательностью выполнения математических операций, задаваемых исходной задачей.

В случае второй группы последовательность выполнения математических операций меняется в процессе решения задачи в соответствии с заданным алгоритмом (программой) решения. В связи с программным характером работы в этом случае АВМ снабжается  аналоговым запоминающим устройством для хранения результатов вычисления отдельных решающих элементов в конце периода решения.

Особенности представления исходных величин и их отношений в АВМ позволяют решать задачи без применения программирования и за небольшое время, практически мало зависящее от сложности задач или количества вычислений: для беспрограммных АВМ оно определяется в основном временем ввода исходных данных  и вывода результатов. Для АВМ также в принципе не обязательно наличие запоминающих устройств.

Вместе с тем особенности современных АВМ ограничивают динамический диапазон и точность получаемого результата, возможность автоматизации ввода и вывода информации, а также универсальность применения АВМ в том смысле, что при переходе от одного класса задач к другому требуется не только изменять соотношение и число решающих элементов, но и дополнять установку принципиально новыми элементами.

В ЦВМ каждой величине, участвующей в исходных соотношениях, ставится в соответствие значение машинной дискретной величины, представленной в цифровой форме, и над ними производятся операции с помощью арифметического устройства машины в последовательности, определяемой непосредственно человеком или программой решения.

Вычислительные машины этого типа подразделяют на счетно-клавишные, перфорационные и автоматические.

Счётно-клавишные машины – настольные механические и электромеханические машины, используемые для расчётов небольшого объёма. В них ввод информации для каждой операции осуществляется ручным набором на клавиатуре.

В перфорационных машинах ввод данных и управление последовательностью операций осуществляется с помощью перфорационных карт и коммутационных досок. Последовательность выполнения операций определяется последовательностью ввода перфокарт в машину. Служат для обработки больших объемов информации.

В автоматических цифровых вычислительных машинах, ими в основном являются ЭЦВМ – электронные ЦВМ, все вычисления производятся по заранее составленной программе, обеспечивающей полностью автоматическое решение задач – от ввода исходных данных до получения результатов.

Особенности представления исходных величин и их отношений в ЭЦВМ позволяют, кроме автоматического решения задач, достигнуть высокой скорости вычислений, доходящей до нескольких мил.операций в секунду, любого динамического диапазона и точности получаемого результата, а также большой универсальности применения ЦВМ в том смысле, что она может применяться для решения многих различных задач без принципиальных конструктивных изменений.

Эти особенности привели сегодня к широкому распространению ЭЦВМ по сравнению с АВМ, но вместе с тем они создали ряд проблем, специфичных только для ЭЦВМ и ограничивающих темпы, эффективность и возможность проникновения их во все области деятельности человека.

Первой проблемой ЭЦВМ можно считать принципиальные ограничения в применении её для решения сложных задач, требующих большого количества вычислений.

Природа этих ограничений – в пропорциональной (для ЦВМ) зависимости времени решения задач от количества операций и обратной зависимости от быстродействия машины.

В этом отношении количество операций может принимать любое значение, ограниченное только сложностью задачи, а быстродействие, измеряемое количеством операций в единицу времени, не может быть выше теоретического предела, установленной  предельной скоростью распространения информации (не более 300000 км/сек).

Следовательно, для задач, имеющих большое количество операций, время решения будет больше практически допустимого, и ЭЦВМ для них в принципе не может быть применена. ЭЦВМ оказывается пригодной только для класса задач, имеющих количество операций до теоретического предела быстродействия (допустимое время решения принято за единицу). Практически класс решаемых задач будет значительно меньше и будет определяться не теоретическим, а техническим быстродействием. Постоянное повышение последнего, приближение его к теоретическому, является единственной возможностью расширения класса решаемых задач.

Второй проблемой применения современных ЭЦВМ является принципиальная необходимость для неё специального математического обеспечения – программы решения задач.

Программа – полное и точное описание на некотором формальном языке процесса обработки информации, приводящего к решению поставленной задачи. Составление программы – программирование является сложным и дорогостоящим процессом (см.М3; Л4). Затраты на программирование для решения класса задач не уступает затратам на создание ЭЦВМ, организацию и эксплуатацию вычислительного центра; они продолжают увеличиваться при расширении класса решаемых задач.

Программирование вместе с тем рождает психологический барьер между машиной и теми, кто её применяет, так как требует от них специальной математической подготовки (далеко не элементарной) или введения промежуточных специалистов – программистов, обычно хорошо владеющих программированием и плохо содержанием решаемых задач. В результате чего подготовка задачи к решению на машине занимает месяцы и даже годы (при работе самой машины, исчисляемой минутами или часами), экономическая эффективность использования дорогостоящих машин уменьшается, а класс задач, решаемых на машине и допустимых её техническим быстродействием, сокращается ещё более.

Барьер между ЭЦВМ и человеком, рожденный программированием, пытаются устранить путём создания автоматического программирования, выполняемого самой машиной. Однако, положительные результаты этого направления не устраняют барьера, а лишь отодвигают его.

Автоматическое программирование упирается в принципиальную ограниченность программирования, природа которой, как и для применения ЭЦВМ, в пропорциональной зависимости времени составления программы (времени решения) от количества операций решаемой задачи и обратной зависимости от быстродействия ЭЦВМ или человека, составляющего программу.

Следовательно, как и ЭЦВМ, программирование (ручное или автоматическое) имеет ограниченный класс задач, для которых оно может быть применено и для которых время составления программы не будет выше допустимого.

Третьей специфической проблемой ЭЦВМ является принципиальная необходимость для неё устройства памяти, которое используется для хранения программы и промежуточных результатов вычислений. С ростом сложности задач и их программ стоимость этого устройства непрерывно растёт и сегодня, по-видимому, уже составляет 70-80% от стоимости машины, а в недалеком будущем она превзойдет её стоимость.

С увеличением информационного объёма устройства памяти также резко возрастает сложность и время отыскания в ней необходимой информации, а надежность записи, хранения и отыскания информации резко падает. В результате технико-экономические параметры ЭЦВМ также понижаются.

Сравнение принципов построения ЭЦВМ и АВМ показывает, что принципиальная неустранимость специфических для ЭЦВМ проблем есть факт тупикового направления в развитии ЦВМ и что современные принципы реализации цифровых аналогов, давшие временные преимущества ЦВМ по сравнению с АВМ, оказываются для первых смертным приговором, исполнение которого не за горами.

“Трагическое” будущее современных ЭЦВМ и его причины, по-видимому, не являются секретом для их создателей, поскольку они перенесли частично своё внимание с ЭЦВМ на АВМ. Сегодня для создателей вычислительной техники нет сомнения, что развитие её пойдет в направлении прогресса и широкого применения АВМ, которая позволит избежать всех специфичных проблем ЭЦВМ и при сохранении всего положительного от их развития достигнуть принципиально новых результатов в применении вычислительной техники: решать (практически мгновенно) уравнения с любым количеством переменных, общаться с машиной на языке человека, заменить труд людей самых массовых сегодня профессий трудом машин, создать информационную машину с любым количеством входов и выходов и т.д.

Прогресс АВМ они связывают с проникновением в неё дискретных машинных аналогов.

Первыми результатами в этом направлении можно считать создание цифровых моделей, цифровых дифференциальных анализаторов и ассоциативных запоминающих устройств.

В первых двух (см. А4; Ш2) отдельные решающие элементы выполняют математические операции над приращениями переменных, представленных в одном из цифровых кодов, с передачей результатов от блока к блоку на принципах, используемых в моделирующих установках.

В ассоциативных запоминающих устройствах (см. К2) информация вводится, отыскивается в запоминающем устройстве по ассоциативному признаку без помощи программы, над ней также  могут производиться некоторые виды операций.

К сожалению, прогресс АВМ за счёт проникновения в неё дискретных аналогов покоится в основном на оптимизме и интуиции создателей вычислительной техники, а не на теории, глубоко раскрывающей основные принципы построения вычислительных машин, поскольку она отсутствует.

Современная теория вычислительной техники в основных принципах не пошла дальше того, что в основе АВМ и ЦВМ заложены непрерывные и дискретные аналоги исходным величинам и их отношениям. Удовлетворившись лишь фактом существования различных аналогов, она пошла, прежде всего, по пути их применения, а не по пути обоснования принципов их применения. Формирование теории вычислительной техники свелось при этом к использованию этих принципов как аксиом и основы теории АВМ и ЦВМ. Используя эти принципы, теория ответила: почему АВМ уступает ЦВМ в точности решений, в возможностях автоматизации ввода и вывода информации для задач различной природы; почему зависимость времени решения от сложности решаемых задач в первой практически отсутствует, а для второй эта зависимость оказывается катастрофичной; почему будущее вычислительной техники связано с ликвидацией программы за счет использования принципов АВМ и проникновения в неё цифровых аналогов.

Уделив основное внимание, применению исходных принципов, не уделив практически никакого внимания обоснованию их применения, теория встала на путь экстенсивного руководства развитием и применением вычислительной техники.

В итоге развитие АВМ задержалось, развитие ЦВМ пошло по тупиковому пути, а вопрос об исходных принципах машин остаётся без ответа. Теория до сих пор не решила принципиальных, ставших сегодня главными, вопросов: почему форма аналогов (непрерывная и дискретная) приводит к отсутствию в АВМ и необходимости в ЦВМ программы (ответы здесь не идут дальше того, что в АВМ процессы происходят параллельно, а в ЦВМ последовательно – С4, с.530; Ш2), как и возможно ли избежать необходимости программы при дискретных аналогах? И самое главное, теория не решила “одну из основных проблем экспериментального и теоретического исследований: что мы должны искать, как мы должны искать это и как мы узнаем, что нашли именно то, что искали?” (Б4.1, с.20).

Постановка и решение этих коренных вопросов теории вычислительной техники, очевидно, стали единственной возможностью кардинального решения главных вопросов развития, создания и широкого применения вычислительной техники.

В свою очередь, эти вопросы, поскольку они являются вопросами о связях и отношениях вычислительных систем, не могли быть решены (и даже поставлены) без достаточно развитой науки о всеобщей связи. Если их интуитивная постановка и стихийное движение к их решению были ещё возможны на уровне диалектики марксизма и начальной стадии теории систем, представленной Богдановым, Эшби, Берталанфи, Шенноном, Винером, то сознательное решение этих вопросов становится возможным только с открытием первого всеобщего закона теории систем – закона равновесия систем.

Обратимся теперь к решению поставленных вопросов, которое станет лучшим аргументом сказанному. Здесь опять нас ждут простые, приятные и весьма ценные для науки и практики неожиданности.

Первые шаги приложения закона равновесия систем в области вычислительных систем – это, прежде всего, новые открытия:

1. СВОЙСТВО РАВНОВЕСИЯ ВЫЧИСЛИТЕЛЬНЫХ СИСТЕМ, заключающееся в том, что равновесие входа и выхода любой вычислительной системы определяет как искомый результат её состояние, при котором  оно наступило.

2. ЗАКОН РАВНОВЕСИЯ ВЫЧИСЛИТЕЛЬНЫХ СИСТЕМ, заключающийся в том, что изменения состояний любой вычислительной системы направлены к равновесию её входа и выхода.

3. ЗАКОН РАВНОВЕСИЯ УНИВЕРСАЛЬНОЙ ВЫЧИСЛИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ, заключающийся в том, что изменения состояний универсальной вычислительной системы направлены к равновесию её входа и выхода посредством самостоятельного изменения кратчайшим путем состояний каждого её элемента, отображающего соответствующее состояние элемента исходной системы, в направлении к равновесию своего входа и выхода.

Доказательства достоверности этих открытий строятся на основе определения вычислительной системы, согласно методу определения конкретных систем (см. определения взаимодействия, природы, ничто), и на основе закона равновесия систем.

ВЫЧИСЛИТЕЛЬНАЯ СИСТЕМА – это любая система, способная каждое состояние элементов исходной (отображаемой) системы представить соответствующим состоянием элементов своей системы, то есть – это система, входом и выходом которой могут становиться вход и выход отображаемой системы.

Если принять, что входом и выходом вычислительной системы являются вход и выход отображаемой системы, то получим ещё одно определение, эквивалентное первому: Вычислительная система – это любая система, вход и выход которой могут прийти в равновесие. Аналогично можно определить и отображающий элемент, которым, очевидно, будет всякий элемент вычислительной системы, вход и выход которого могут прийти в равновесие. Здесь, конечно, не следует забывать, что вход и выход отображаемой системы (отображаемого элемента) становятся входом и выходом вычислительной системы(отображающего элемента) лишь в момент их равновесия в вычислительной системе (отображающем элементе).

СВОЙСТВО РАВНОВЕСИЯ ВЫЧИСЛИТЕЛЬНЫХ СИСТЕМ. Из определения вычислительной системы ясно, что искомым результатом будет такое её состояние, когда состояния её отображающих элементов становятся соответствующими состояниям элементов отображаемой системы, то есть такое состояние вычислительной системы, когда входом и выходом её становятся вход и выход отображаемой системы.

Но вход и выход, согласно закону равновесия систем, всегда находятся в равновесии, значит, искомым результатом будет такое состояние вычислительной системы, когда её вход и выход придут в равновесие, или когда состояние системы становится определяемым свойством равновесия вычислительных систем как искомый результат.

Как видим, свойство равновесия вычислительных систем действительно существует, а его открытие стало возможным только при помощи определения искомого результата в понятиях теории систем и на основе закона равновесия систем.

ЗАКОН РАВНОВЕСИЯ ВЫЧИСЛИТЕЛЬНЫХ СИСТЕМ. Теперь, когда определены понятия вычислительной системы и искомого результата, становится очевидным и существование закона равновесия вычислительных систем,. Действительно, если бы у всякой вычислительной системы изменения её состояний не были бы направлены к равновесию её входа и выхода, то вход и выход отображаемой системы никогда бы не стали входом и выходом вычислительной системы, а значит, система не была бы вычислительной системой. Следовательно, остаётся только признать существование закона равновесия вычислительных систем.

ЗАКОН РАВНОВЕСИЯ УНИВЕРСАЛЬНОЙ ВЫЧИСЛИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ. Для его доказательства отметим один существенный факт, заключающийся в том, что при равновесии входа и выхода вычислительной системы входы и выходы всех отображающих элементов вычислительной системы так же находятся в равновесии. Доказательство от противного здесь очевидно (см. также У1.1, с.122-123; У1.2, с.130).

Из этого факта ясно, что универсальной вычислительной системой может быть только та, у которой изменения состояний направлены к равновесию её входа и выхода в соответствии с законом равновесия универсальной вычислительной машины, то есть посредством самостоятельного изменения кратчайшим путём состояний каждого её элемента, отображающего соответствующее состояние элемента исходной системы, в направлении к равновесию своего входа и выхода. Всякая другая вычислительная система, например, использующая для достижения искомого результата метод линейного программирования, метод динамического программирования Беллмана, метод проб и ошибок Эшби, не может быть универсальной, так как будет рождать зависимость времени решения задач от их сложности, а значит и принципиальные ограничения в возможностях её применения.

Интересно отметить, что наука уже вплотную подошла к формированию открытых теперь свойства и законов вычислительных систем.

Частично и в зачаточном состоянии они представлены, например, у известного математика Р.Беллмана в развитом им основном положении динамического программирования – принципе оптимальности: “Оптимальная политика обладает тем свойством, что каковы бы ни были начальное состояние и начальное решение, последующие решения должны составлять оптимальную политику относительно состояния, являющегося результатом применения первого решения.

Доказательство от противного очевидно” (Б4.1, с.82; см. также Б4.2, с.183).

Как видно, принцип оптимальности своеобразно выражает закон равновесия вычислительных систем и вместе с тем обязательно предполагает существование свойства, выделяющего искомый результат от всех других результатов решения задачи. Без существования этого свойства способ решения по принципу оптимальности, очевидно, теряет смысл.

Поскольку у Р.Беллмана за такое свойство принята экстремальность решаемой функции и не определена универсальная система её отыскания, то проблемы программирования не устраняются, а его принцип оптимальности оказывается всё же специализированным способом решения задач, для которых можно применять понятие экстремальности и которые по сложности не выходят за пределы, установленные быстродействием современных ЭЦВМ.

В итоге Р.Беллман оказывается перед проблемой, как, используя принцип оптимальности, решать задачи с числом переменных более 3-х (Б4.1, с.139-145; Б4.3, с.70).

Наиболее близко к установлению свойства и законов равновесия вычислительных систем подошел У.Эшби (Э1.1; Э1.2).

Исследуя и объясняя адаптацию различных систем посредством движения их к равновесию, он фактически пользуется интуитивным представлением о свойстве равновесия вычислительных систем как отличительном признаке искомого результата в любой задаче. В части отыскания универсальной вычислительной системы он продвинулся, с одной стороны, значительно успешнее Р.Беллмана, поскольку использует уже не последовательное, а одновременное (по принципу АВМ) движение всех отображающих элементов вычислительной системы (гомеостата Эшби) к состоянию равновесия их входа и входа; с другой стороны, он уступил ему в понимании направленности движения к равновесию, так как каждое изменение состояния каждого отображающего элемента (и всего гомеостата) не обязательно приближает его к своему состоянию равновесия, а, наоборот, может даже увеличить неравновесие.

В результате произвольного (методом проб и ошибок) движения элементов гомеостата к своему состоянию равновесия, время движения всего гомеостата к своему состоянию равновесия оказывается  экспоненциально зависимым от количества отображающих элементов системы. По приближенным данным Эшби при взаимосвязи всех элементов и способности каждого элемента принимать два состояния со скоростью проба в секунду время это равно 2^П, где П – число блоков (элементов). При 10 элементах это время составляет 10²² лет – “время невообразимо огромное по сравнению с любым астрономическим периодом. Практически это всё равно, что никогда” (Э1.2, с.227).

Приняв случайное движение к равновесию как способ достижения равновесия гомеостата и всех его частей и не рассмотрев других способов, он оказался перед проблемой: почему “мозг, хотя он и состоит из множества частей, действительно адаптируется в сравнительно короткое время, а гомеостат, содержащий 100 блоков, то есть неизмеримо меньшее число частей, на это не способен. В чём же дело?

Вряд ли возможно, что мозг не использует основного принципа ультрастабильности (метод проб и ошибок –АГ), так как аргументы, приведенные в § 7.8, показывают, что любая система, части которой подчинены обычным законам причины и следствия, должны использовать этот метод. Точно также нет оснований предполагать, что описание числа необходимых проб функцией 2^П, где П – число существенных переменных, совершенно ошибочно, хотя оно и несколько неточно: другие способы рассуждения… приводят к величине того же порядка, явно слишком большой, чтобы её можно было совместить с известными фактами.

Едва ли можно сомневаться в том, что гомеостат, состоящий из 100 блоков, по медленности своей адаптации совершенно несравним с мозгом млекопитающего. В чём же тогда эта система существенно несходна с системой, состоящей из мозга и окружающей среды?” (Э1.2, с.227-228).

Поскольку гомеостат Эшби является аналоговой машиной, к этому вопросу нужно добавить ещё один (и это должен был сделать Эшби): почему гомеостат потерял существенное свойство АВМ – независимость времени решения задачи от количества отображающих элементов машины? По иному этот вопрос означает: почему, несмотря на параллельное выполнение решающих процессов в АВМ, типа гомеостата Эшби, время решения задач на АВМ по сравнению с временем решения на ЭЦВМ вместо сокращения увеличилось и стало зависеть не по пропорциональному, а по экспоненциальному закону от сложности задач?

Постановка этого дополнительного вопроса и гомеостат Эшби наглядно показывают, что принципы и принципиальные различия между АВМ и ЦВМ не могут быть объяснены только на основе параллельного и последовательного выполнения операций, непрерывных и дискретных аналогов. Принципы и различия эти имеют более глубокие основания и, как показывает анализ, раскрываются только посредством закона равновесия систем.

Итак, теперь ясно, что закон равновесия систем и трансформированные из него открытия действительно позволяют ответить на общие для всякой задачи вопросы: что мы должны искать, как мы должны искать это и как мы узнаем, что нашли именно то, что искали?  Вместе с тем они развивают принципы конструкции мозга и отвечают: в чём дело у Эшби и Беллмана, как построить гомеостат с любым числом элементов и небольшим временем адаптации (решения задач), сравнимым с показателями мозга, и как построить цифровую АВМ.

Открыв на основе закона равновесия систем новые свойство и законы построения вычислительных систем и уразумев с их помощью, что программирование не является специфической особенностью применения дискретных аналогов, как и последние не являются специфической особенностью применения программирования, обратимся, наконец, к вытекающим из открытий изобретениям:

1. Способ построения универсальной по программированию вычислительной машины, отличающийся тем, что, с целью построения универсальной по программированию вычислительной машины на машинных аналогах любой природы, величинам и отношениям исходной системы ставятся в соответствие машинные величины и отношения, способные прийти кратчайшим путём к равновесию своих входов и выходов.

2.Способ построения цифровой аналоговой вычислительной машины ЦАВМ, отличающийся тем, что, с целью создания универсальной по программированию и аналогу вычислительной машины, величинам и отношениям исходной системы ставятся в соответствие дискретные машинные величины и отношения, способные прийти кратчайшим путём к равновесию своих входов и выходов.

3. Способ построения непрерывной аналоговой вычислительной машины НАВМ, отличающийся тем, что, с целью построения на непрерывных аналогах универсальной по программированию вычислительной машины, величинам и отношениям исходной системы ставятся в соответствие непрерывные машинные величины и отношения, способные прийти кратчайшим путём к равновесию своих входов и выходов.

4. Способ построения цифро-непрерывной аналоговой вычислительной машины – ЦНАВМ, отличающийся тем, что, с целью построения цифро-непрерывной универсальной по программированию вычислительной машины, одним величинам и отношениям исходной системы ставятся в соответствие дискретные, а другим непрерывные машинные величины и отношения, способные прийти кратчайшим путём к равновесию своих входов и выходов.

Справедливость этих изобретений очевидна, если принять, что вычислительной машиной является вычислительная система, реализованная на технических элементах.

Первое изобретение – способ построения универсальной по программированию вычислительной машины, очевидно, является основным по отношению к остальным изобретениям и реализуется автоматически при реализации любого из них.

Ясно также, что способ построения НАВМ (а значит и основной способ) уже практически реализован в машинах, называемых сегодня АВМ, и ценность его заключается не в том, что он позволяет построить принципиально новую вычислительную машину, а в том, что он позволяет принципиально по-новому (фактически впервые) дать способ построения АВМ. Всё, что до сих пор принималось за способ построения АВМ, оказалось всего лишь брызгами истины, которые в простейших (наглядных) случаях помогали интуитивному представлению об истине благополучно разродиться жизнеспособной АВМ и которые оказались бесполезными при конструировании АВМ типа гомеостата Эшби, где не было наглядного аналога и где могло помочь только сознательное понимание действительного содержания способа построения АВМ. Но такого понимания не было. Отсутствие последнего прекрасно подтверждается также тем, что наука о вычислительных машинах до сих пор не пришла не только к способу построения ЦАВМ, но даже к понятию её.

На этом ограничимся в описании способа построения НАВМ и перейдем к ЦАВМ, но прежде заметим ещё, что способ построения ЦНАВМ описываться здесь не будет, поскольку он является простой комбинацией способов построения ЦАВМ и НАВМ.

Способ построения ЦАВМ. Рождение этого изобретения означает первую революцию в истории способов построения вычислительных машин, ибо на его основе впервые удаётся в одной машине совместить все преимущества и избавиться от всех проблем и ограничений аналоговой и цифровой вычислительных машин, взятых порознь или вместе (в виде цифро-аналоговой модели).

Первым практическим шагом этой революции, по-видимому, станет построение простейшей ЦАВМ, в которой величинам и отношениям исходной системы будут вручную устанавливаться в соответствие дискретные величины и отношения, способные прийти кратчайшим путем к равновесию своих входов и выходов, и для которой в дискретной технике уже имеется всё необходимое: элементы двух состояний на основе туннельного эффекта (или на основе другого принципа) - в качестве дискретных величин, и  обычные проводники и логические элементы - в качестве дискретных отношений.

Построение такой машины возможно уже сегодня и будет заключаться в том, что на основе элементов двух состояний, проводников и логических элементов вручную собираются необходимые (по количеству и качеству) дискретные машинные величины и отношения, которые затем, путём соединения их согласно их входов и выходов, ставятся в соответствие величинам и отношениям исходной системы.

Решение на машине будет заключаться в том, что исходным дискретным машинным величинам задаются конкретные состояния (что, конечно, можно сделать и в момент сборки машины), переводящие всю систему в новое состояние равновесия её входов и выходов. Искомым результатом будет новое состояние искомых дискретных машинных величин.

Всякая новая исходная система, очевидно, будет требовать перестройки соединений входов и выходов машинных аналогов, а также добавления или уменьшения количества их.

ЦАВМ ручного набора, безусловно, превзойдёт АВМ на непрерывных аналогах: точность её решения не будет уступать ЦВМ, а по возможности решать сложные задачи она будет её превосходить, сборка же ЦАВМ и эксплуатация будут значительно проще, чем у АВМ на непрерывных аналогах.

Однако, указанные преимущества ещё не делают ЦАВМ машиной будущего. Чтобы ЦАВМ проникла во все области деятельности человека, она должна стать автоматической.

В подробностях автоматическая ЦАВМ сегодня ещё не может быть описана, но некоторые основные особенности её устройства уже ясны сейчас: машинные величины и отношения между ними должны иметь потенциальную возможность реализации на них величин и отношений исходной системы, управление реализацией в машине величин и отношений исходной системы должно осуществляться самой исходной системой и на основе способа построения ЦАВМ (практическим прототипом здесь являются ассоциативные устройства ввода и вывода информации).

По-видимому, этих положений и всего ранее сказанного достаточно, чтобы автоматическая ЦАВМ была сконструирована. Можно быть уверенным также, что при соответствующем научном и материально-техническом обеспечении создание автоматических ЦАВМ станет делом нескольких лет.

Последствия создания таких машин очевидны. В ближайшие десятилетия они приведут к огромным изменениям в социальной системе за счёт освобождения человека от многих массовых практических видов деятельности в области производства, планирования, управления, проектирования, информации и перевода его в область научной деятельности. Это в свою очередь приведёт к новому большому успеху как в науке, так и в производстве и, самое главное, к новому революционному пониманию большинством человеческого общества своёго места в обществе и в природе, а значит и к новым эффективным возможностям управления настоящим и будущим общества и каждого человека в интересах каждого человека.

Направление приложения закона равновесия систем, изложенное выше, и достигнутые результаты, очевидно, являются всего лишь одним из примеров приложения его в одной из дисциплин науки – науки о вычислительных системах.

Нет сомнения, что точно так же все остальные дисциплины науки найдут в этом законе и во введенных вместе с ним понятиях новую теоретическую основу, необычайно богатую потенциальными возможностями и способную проявить их в ближайшем будущем в эффективном разрешении сложнейших задач нашего времени.

Приведенные выше результаты – хорошие тому доказательства Они станут ещё более убедительными, если продолжить приложение закона равновесия систем к дальнейшему развитию науки о вычислительных системах, к развитию и созданию новых эффективных принципов математических моделей, позволяющих изображать и решать сложнейшие процессы любой качественной природы и размерности; к объяснению и организации любых социальных, производственных и технических процессов; к организации труда, созданию автоматизированных систем управления (технологическими процессами, предприятиями, министерствами, отраслями, республиками, государством и даже обществом), созданию эффективнейшей системы материальной заинтересованности и ответственности при общественном производстве; к дальнейшему развитию теории и практики коммунистического строительства, дальнейшему развитию теории и практики социальной системы и человека.

Здесь также есть, что сказать, но, к сожалению, нет возможности, чтобы сказать оперативно, ибо время, отпущенное каждому, не всегда является тем, чем человек может распорядиться по своему усмотрению, даже если это в пределах разумного, допустимого и признанного.

В данный момент остаётся всё предоставить времени и ещё, возможно, оперативности заинтересованных организаций и должностных лиц. Остаётся также надеяться, что автору будет оказано оперативное содействие в оформлении заявлений на открытия и изобретения, описанные в данном заявлении как следствия приложения закона равновесия систем.

Формула открытия

 Установлен ранее неизвестный закон равновесия систем, заключающийся в том, что вход и выход любой системы всегда находятся в равновесии.

Автор открытия                                                    Афанасьев Глеб Павлович

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

А1    Акоф Р. Общая теория и исследование систем. – “Общая теория систем”. М., 1966.

А2    Адэишвили Ш.Г. О философском смысле общей теории систем. – “Вопросы логики и

         методологии общей теории систем”. Тбилиси, “Мецниереба”, 1967.

А3    Анохин П.К. Методологическое значение кибернетических закономерностей.

         – “Материалистическая диалектика и методы естественных наук”. М., “Наука”, 1968.

А4    Автоматизация производства и промышленная электроника. Энциклопедия современной        

         техники. М., “Сов. энциклопедия”, 1963, т.1-4.

Б1.1  Богданов А.А. Всеобщая организационная наука (тектология). Л-М, “Книга”, 1925-1928,

          ч.1-3.

Б1.2  Богданов А.А. Тезисы к 1-й конференции по НОТ. См. П.М.Керженцев. Принципы

         организации. М., “Экономика”, 1968.

Б2.1  Берталанфи Л. Общая теория систем – обзор проблем и результатов. – “Системные

          исследования”. М., “Наука”, 1969.

Б2.2  Берталанфи Л. Общая теория систем: критический обзор. – “Исследования по общей

         теории систем”. М., “Прогресс”, 1969.

Б3     Бир Ст. Кибернетика и управление производством. М., “Наука”, 1965.

Б4.1  Беллман Р. Процессы регулирования с адаптацией. М., “Наука”, 1964.

Б4.2  Беллман Р., Гликсберг И., Гросс О. Некоторые вопросы математической теории процессов

         управления. ИЛ, 1962.

Б4.3  Беллман Р., Каллаба Р. Динамическое программирование и современная теория

         управления. М., “Наука”, 1969.

Б5     Баженов Л.Б. Кибернетика, её предмет, методы и место в системе наук. – “Философия

         естествознания”. М., “Политиздат”, 1966.

В1    Винер Норберт. Кибернетика или управление и связь в животном мире и машине. М.,

         “Сов.радио”, 1968.

В2    Венников В.А. Некоторые философские проблемы моделирования. – “Диалектика и

         современное естествознание”. М., “Наука”. 1970.

В3.   Волга В.С. Комплексные модели в проектировании. Киев, “Будевильник”, 1970.

В4    Воробъёв Г.Г. Перфокартный метод документального учёта в народном хозяйстве. М.,

        “Экономика”, 1967.

В5    Вопросы логики и методологии общей теории систем. Тбилиси, “Мецниереба”, 1967.

Г1    Гегель. Сочинения. М-Л, 1929-1959.

Г1.2 Гегель. Введение в философию (философская пропедевтика). Издание Государственного

        Тимирязевского научно-исследовательского института. М., 1927.

Г2    Гельман О.Я. Формализация процесса математического моделирования как один из путей

        построения общей теории систем. – “Вопросы логики и методологии общей теории систем.

        Тбилиси, “Мецниереба”, 1967.

Г3    Грязнов Б.С. Некоторые гносеологические аспекты кибернетики. – “Кибернетика,

        мышление, жизнь. М., “Мысль”, 1964.

И1    Исследования по общей теории систем. М., “Прогресс”, 1969.

К1    Клир И. Абстрактное понятие системы как методологическое средство. – “Исследования

         по общей теории систем”. М., “Прогресс”, 1969.

К2    Крайзмер Л.П. Устройства хранения дискретной информации. Л., “Энергия”, 1969.

К3.1 Копнин П.Н. Введение в марксистскую гносеологию. Киев, “Наукова думка”, 1966.

К3.2 Копнин П.В. Логические основы науки. Киев, “Наукова думка”, 1968.

К3.3 Копнин П.В. Концепции предмета и задачи философии в свете трудов Ф.Энгельса.

         – “Ф.Энгельс и современные проблемы философии марксизма”. М., “Мысль”, 1971.

К4.1 Кедров Б.М. Единство диалектики, логики и теории познания. М., “Госполитиздат”,

        1963.

К4.2 Кедров Б.М. Заключительные слова. – “Диалектика и современное естествознание”. М.,

         “Наука”, 1970.

Л1    Ленин В.И. ПСС.

Л2    Ланге О. Целое и развитие в свете кибернетики. – “Исследования по общей теории

         систем”. М., “Прогресс”, 1969.

Л3.1 Лекторский В.А., Швырев В.С. Актуальные философско-методологические проблемы

         системного подхода. – “Вопросы философии”, 1971, № 1.

Л3.2 Лекторский В.А., Садовский В.Н. О принципах исследования систем (в связи с общей

         теорией систем Л.Берталанфи). – “Вопросы философии”, 1960, № 8.

Л4    Лавров С. Математическое обеспечение ЭВМ. – “Наука и жизнь”, 1971, № 1.

М1    Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения.

М2    Мелюхин С.Т. Материя в её единстве, бесконечности и развитии. М., “Мысль”, 1966.

М3    Моисеев Н. Современные методы управления и научно-технический прогресс. – “Наука и

          жизнь”, 1971, № 1.

М4    Месарович М. Основания общей теории систем. – “Общая теория систем”, М., “Мир”,

         1966.

О1    Овчинников Н.Ф. Категория структуры в науках о природе. – “Структура и формы

         материи”, М., “Наука”, 1967.

О2    Оптнер Станфорд Л. Системный анализ для решения деловых и промышленных проблем.

         М., “Сов. радио”, 1969.

О3    Общая теория систем. М., “Мир”, 1966.

П1    Проблемы методологии системного исследования. М., “Мысль”, 1970.

П2    Павлов Т. Некоторые современные аспекты единства философии и специальных наук.

         – “Диалектика и современное естествознание”, М., “Наука”, 1970.

Р1    Рапопорт А. Различные подходы к общей теории систем. – “Системные исследования”,

        М., “Наука”, 1969.

С1    Спиноза Бенедикт. Избранные произведения. М., “Госполитиздат”, 1957.

С2    Системные исследования – 1969. М., “Наука”, 1969.

С3    Системные исследования – 1970. М., “Наука”, 1970.

С4    Справочник по системотехнике. Под ред. Р.Макола. М., “Сов. радио”, 1970.

У1.1 Уемов А.И. Веши, свойства и отношения. М., Изд-во Ан СССР, 1963.

У1.2 Уемов А.И., Костюк В.Н. О методологии и логике системного исследования. – “Вопросы

         логики и методологии общей теории систем”, Тбилиси”, “Мецниереба”, 1967.

Х1    Хорофас Д.Н. Системы и моделирование. М., “Мир”, 1965.

Ш1   Шеннон К. Работы по теории информации и кибернетике. М., ИЛ, 1963.

Ш2   Шилейко А.В. Цифровые модели. М-Л, “Энергия”, 1964.

Ф1    Федосеев П.Н. Вступительное слово. – “Диалектика и современное естествознание”, М.,

         1970.

Ф2    Философская энциклопедия.

Э1.1 Эшби У .Р. Введение в кибернетику. М., ИЛ, 1959.

Э1.2 Эшби У.Р. Конструкция мозга. М., “Мир”, 1964.

Э1.3 Эшби У.Р. Общая теория систем как новая научная дисциплина. – “Исследования по общей

         теории систем”, М., “Прогресс”, 1969.

Э2    Эйнштейн А. Собрание научных трудов.

Примечание: авторские добавления к цитатам выделены индексом – АГ.

Автор                                         Г.Афанасьев

05.05.72

Приложение:

Решение ВНИИГПЭ на 1 л.

КОМИТЕТ ПО ДЕЛАМ ИЗОБРЕТЕНИЙ И ОТКРЫТИЙ

ПРИ СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР

ВСЕСОЮЗЫЙ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ

ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПАТЕНТНОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ

“ВНИИГПЭ”

г. Москва, Г-59, Бережковская наб., 24                                                                                240-60-15

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

№ ОТ ЕД 540                                                                                                     16.06.72

Афанасьеву Г.П.

Для принятия Ваших материалов “Закон равновесия систем” к рассмотрению в качестве заявки на открытие его необходимо оформить в соответствии с “Указаниями по составлению заявки на открытие” ЭО-1-68.

Заявляя в качестве открытия закономерность материального мира, необходимо раскрыть функциональную взаимосвязь явлений, которые подчиняются этой закономерности, исследовать условия её проявления, раскрыть физическую сущность, а также  подтвердить факт её существования в природе.

При составлении описания предполагаемого открытия следует придерживаться структуры, приведенной в упомянутых “Указаниях”. Особое внимание следует обратить  на раздел, содержащий доказательства достоверности положений, составляющих предмет открытия. В качестве доказательства достоверности могут быть приведены данные научных исследований, их анализ и выводы по ним.

В связи с изложенным материалы возвращаются.

Заместитель заведующего

Отделом предварительной экспертизы                                       Н.Турков